Сема так и остался стоять у бани. Он впал в некоторое подобие транса – стало глубоко безразлично и появление неупокоенного духа, и поведение брата, и даже сельская пьянка перестала раздражать. Куда-то делись все эмоции. Сема стоял ровно, его не штормило, однако его сознание медленно отключалось. Постепенно Калашников понял, что единственная вещь, волнующая его сейчас – вспышки на поле. Именно туда он завороженно смотрел все это время. Происходящее напоминало бенгальские огни – вспышка-затухание, рассыпающиеся искры. Вместо того, чтобы отвернуться, отойти к гостям и опрокинуть в себя еще сто грамм той дряни, которую здесь называли выпивкой, Сема неотрывно следил за огнями.
Вспышка - затухание.
Как на Новый год, в далеком детстве. Когда они еще жили в Москве, по телевизору что-то говорил Ельцин, а будущее было туманным.
Таким же туманным, как воздух над вечерним полем.
Плохо сознавая, что именно он делает, Сема двинулся к калитке. Слепо пошарил руками по дряхлому забору, механически, не отводя взгляда от сияющих вспышек, расцепил узел из проволоки – самодельный замок. Дверь открылась с тихим скрипом. Сема вышел со двора, аккуратно прикрыв ее за собой. И даже завязал проволоку.
Накрепко, толково.
Захотят догнать – хрен развяжут.
***
Дане тем временем было хорошо. Просто капец как хорошо. Он плавно приближался к самой неприятной своей стадии опьянения, когда мозги уже отключаются, а тело еще вполне способно функционировать, и, как следствие, тянет на подвиги.
Что почти никогда не заканчивается хорошо.
Благо, если в такие моменты рядом оказывался разумный Сема, который всегда пьянел быстрее брата, но зато обычно понимал, когда надо остановиться. А Даню, увы, несло, особенно если пить приходилось в большой компании, и тут уже до победного конца, как в старом анекдоте: «я свою норму знаю – упал, значит, хватит».
Но на этот раз старшему Калашникову крупно повезло – в компании оказалась весьма милая девчушка, успешно отвлекшая его от пьянки. Не эталон, конечно, да и красота у нее была чисто деревенская. Может, кому-то и нравятся простоватые русые крали; Даня к числу таких извращенцев не относился. Нос картошкой, черты грубые, хотя личико может показаться довольно миленьким при определенном освещении; фигура неплохая, но могла бы быть и лучше; зато характер – вообще чудо, лишних вопросов не задает, с разговорами о планах на будущее не лезет. А если предварительно принять на грудь – так просто мечта. Одним словом, идеальный временный вариант. Облапать себя позволила в первые десять минут после знакомства, поцеловать – еще через пять.
