Немного о судьбе, новых знакомых и пользе алкоголя.

VI

Чонин зубами в шею и как можно ближе к любимому телу. Пока Уджин на очередной подработке - можно себе все что угодно позволить, не приходится сдерживать себя и громкие стоны, когда Чан под футболку пальцами и спину легко царапает.
Альфу ведёт от чувствительности Яна - тот всегда как оголенный провод. Взрывается под руками, гибкий, маленький, такой драгоценный.
Стена прохладная под лопатками, Чонин не обращает на это внимание, помогает от одежды поспешно избавляться и губами в губы влажно.
Чан ругается приглушенно, вжимая младшего в стену сильнее. Губу саднит, Ян ранит брекетами - не специально, но извиниться не успевает, потому что альфа опускается. Колени по паркету стучат до боли.
И почти судорожно освобождает младшего от мешающихся джинс. Прикладывается с минетом так, что Чонин быстро в стоны и пальцами в чуть вьющиеся волосы. Альфа заглатывает и выдыхает резко, когда в рот толкаются неосторожно.
Чонин всегда так - поспешен в сексе, эмоционален и жесток иногда. Чану нравится, у него вообще от омеги головокружение постоянное и возбуждение на пределе.
Каждый раз как первый.
Пальцами к влажному анусу, растягивая осторожно, член во рту дергается - младший на пределе сейчас. Альфа глубже только заглатывает, языком по выступающим венкам и добавляет третий палец. Хорошо что у них секс так часто.
Чонин в потолок взглядом и ладонью чужую мягкую макушку выглаживает. От такого старшего хочется в космос улететь. Отпустил бы ещё кто.
Вскрикивает невольно, когда пальцы альфы на чувствительный бугорок давят. Чан улыбается довольно - Чонин чувствует и раз за разом по комочку нервов, пока омега не срывается, кончая.
Бан сплевывает куда-то в сторону остатки спермы и поднимается быстро, лицом к стене разворачивая. Чонин выгибается тут же, расслабляется привычно и стонет от резкого проникновения. Старший - в плечо зубами, хотя о метке пока и разговоров нет. Срывается сразу на быстрые толчки, вжимает в стену почти до боли - знает, младшему так больше нравится.
Засосы расцветают на нежной коже, Чан с удовольствием Чонина разукрашивает каждый раз, чтобы потом вспоминать. Гордится немного своей работой.
Ян в стену лбом и руками назад - чтобы старший прижался ближе, обхватывает за шею, срываясь на крики.
Щелчок замка даже не замечают, только на смущённое: «Да блин», дергаются, но дверь захлопывается быстрее, чем они успевают прерваться.
Чан поцелуями в родинки на лопатках и только ускоряет движения внутри. Без презерватива опасно конечно, но альфа верит в собственную быструю реакцию.
Выскальзывает в последний момент, одной рукой доводя себя, а второй - шлепком по аккуратной ягодице. Чонин вскрикивает и кончает повторно, Чан за ним догоняется быстро, едва успевая младшего подхватить.
За дверью злобное пыхтение, на которое внимание не обратить не получается. Бан - Чонина на руки, под ругань Уджина:
-Да вы охренели господа.
И несёт разомлевшего младшего в комнату. Чонин улыбается счастливо и даже силы находит чтобы огрызнуться криком:
-Не бегал бы от Феликса, уже давно так же бы зажимались.
И мычит возмущённо в ладонь Чана. Тот просто Уджина лучше знает и незапланированного убийства Яна опасается. Ким добрый конечно и всепрощающий, не человек - а золото, но предел и у него есть.
Младший засыпает почти сразу, укутанный в одеяло. Во сне ещё больше на маленькую, довольную лисичку похож. Чану конечно к нему хочется, но приходится отправляться в коридор, помогать хёну с уборкой.
-Как работа? - немного смущенно спрашивает, пока с тряпкой возится.
Ким в ответ смотрит пристально, вздыхает совсем уж тяжело, но видимо не выдерживает несчастного взгляда.
-Хорошо все, - вешает сорванные в спешке куртки и продолжает, - Чонин твой вредный конечно.
Чан улыбается куда-то в стену, не может сдержаться.
-Самый лучший, ты хотел сказать?
Уджин у виска крутит и удаляется на кухню - кофе противный разводить.
Чан за старшим следом - настроение такое липучее, на разговоры тянет, а Чонин спит - вымотался как в последний раз.
-Хён, может нам съехать? - все ещё чувствуя вину, предлагает.
Уджин с кружкой в руках, плечами пожимает и разводит напиток молча.
Чан от этого молчания готов на стену лезть. Совесть грызёт с утроенной силой. С другой стороны - денег едва хватает оплачивать половину суммы за съем, а Чонина с подработками не хочется пока дергать - у младшего первый курс, и так проблем хватает.
Бан садится напротив старшего и совсем уж неожиданно обнаруживает перед собой кружку с чаем. Уджин всегда такой - даже если злится - заботится. Доброта его безгранична.
-Чани, - наконец подаёт голос, так что блондин вздрагивает, - Я не против Чонина и ваших отношений, хотя твоему омеге не хватает сдержанности, конечно, - улыбается весело, - Я понимаю, что на доставке ты не заработаешь на квартиру, даже при всем желании, поэтому не нужно съезжать, просто вы можете... не трахаться, например, в коридоре?
Чан - в краску и кивает быстро.
-Мы не специально, так получилось.
Уджин в ответ глаза закатывает и машет поспешно рукой, прерывая возможные подробности. А потом за спину друга чуть насмешливым взглядом.
Чан обернуться не успевает, потому что плечи обвивают чужие руки. Запах жасмина с ног сносит, не сидел бы - упал, от невероятной нежности к тёплому, завернутому в одеяло комочку.
-Чани-хён, пошли спать, не могу без тебя, - Чонин в щеку тычется, недовольно пыхтя от ускользающего тепла.
Чан тут же младшего в объятия и в губы нежно, счастье до краев переполняет.
Уджин вздыхает только.
У Бан Чана жизнь взрослая - подработка на доставке, брошенная учёба из-за неуплаты, музыка и тексты недописанные. И яркий Чонин в жизни, который вытаскивает своими улыбками и нежностями. У младшего в голове - зачёты и экзамены, встречи с друзьями и бешенное желание купить духи с корицей.
Запах жасмина и пряности не сочетаются совсем, но Чонину почти жизненно необходимо чувствовать старшего все время рядом. Хочется привязаться к нему верёвками и не отпускать. Джисон с Феликсом в институте на новый аромат друга морщатся удивленно, но смиряются быстро под натиском бесконечной болтовни Яна.
-Мы все хотим квартиру начать снимать, но у меня времени на подработку не хватает. Профессор Хван валит со своими зачетами - мне кажется он меня ненавидит, - не останавливаясь частит дальше, - Мы с Чани-хёном в кино хотели сходить, но он так смачно упал, что пришлось в аптеку бежать. Родители звонили позавчера - мама ещё не знает, что я встречаюсь не с истинным. Узнает - убьёт конечно, отец тоже злиться наверняка будет. Консервативные они у меня.
Джисон кивает, улыбаясь. У самого мысли вообще другим заняты.
-Уджин ещё ругается на нас, Чани боится, что его выселят скоро.
Феликс тут же сосредотачивается, вылавливая из слов младшего что-то для себя интересное. Напрягается, закусывая губу от волнения.
-Уджин не умеет ругаться, - быстро выпаливает, тут же жалея, под пристальными взглядами друзей.
-Ну, он не ругается, но от его осуждающего взгляда вешаться хочется, - быстро соглашается Чонин, - Он старикашка такой - домой приходит с работы, кофе себе разводит и пол вечера в телевизор пялится.
Феликс улыбается нежно, представляя такую картину. Как было бы уютно лечь под боком старшего и смотреть вместе какую-нибудь дораму...
Из мыслей вырывают достаточно жестко.
-Ликси, как дела?
Чанбин как всегда предельно раздражает и наслаждается этим. Стоит близко, так что отстраниться хочется и не реагирует на недовольные лица омег.
Парни переглядываются и не сговариваясь, громко, на весь этаж, кажется:
-Пошёл вон!
Феликс смеется тут же, радуясь поддержке друзей и удивлённому лицу Со. Альфа бормочет что-то матерное, но уходит, под смешки студентов.
-Чего он прилипчивый такой? - Чонин к Феликсу ближе - утешая и мягко по волосам гладит.
Ли в ответ бледнеет резко.
-Хрен знает, странный просто.
Джисон смотрит пристально, но быстро отвлекается на входящий звонок. Мурлычет почти в телефон, отходя дальше от друзей - не любит личную жизнь на обсуждение выносить. В отличие от того же Чонина - который всю информацию вываливает разом.
Чан младшего ждёт у входа, подставляя лицо тёплым лучам. Март в самом разгаре - сердце волнует смешением запахов и солнечными днями. Чонин выходит из института, привлекая внимание ярко-розовой, любимой толстовкой и обнаженными коленками в прорезях джинс.
Тут же срывается с места, увидев альфу и виснет на нем коалой. Чан ругает за дырки на коленках - холодно ещё, спрашивает про очередной зачёт, получая в ответ недовольно сморщенную мордашку и целует тут же, утешая.
Феликс с Джисоном стоят рядом, улыбаются, но глаза закатывают. Хану непривычно такое яркое проявление чувств, а Ли завидует немного, потому что так же хочется.
Весна будоражит, смех общий звучит громче, улыбки ярче, Чан зовёт встретиться всем вместе. Чонин поддерживает тут же, начиная названивать Сынмину. Кричит что-то возбужденно в телефон, так что Ким в ответ бухтит недовольно, но встретиться соглашается все-таки.
Пока Чонин ластится к Чану, Феликс телефон из кармана и на смску вздыхает. «Хёнджин будет?». Ли утешить друга нечем - ведь альфа явно не пропустит встречу.
В итоге Чану приходится выстилаться ковриком перед Уджином, чтобы выбить место для встречи, а потом и уговорить старшего остаться. Хёнджин на звонок и вопрос коротко отвечает: «Ок», и просит не отвлекать от работы. У Хвана очередная «очень важная» съемка в агентстве.
Минхо с Джисоном приходят первые - смеющиеся и радостные, обнимаются с Чаном и машут Уджину. Пока в зале устраиваются, в дверь звонят повторно. На пороге - Сынмин с Хёнджином, Чан на них удивленно взглядом и с вопросами. Уджин омегу буквально спасает - вытягивает из хватки Бана и с разговорами поспешно, чтобы вопросов не было больше.
Сынмин благодарен Уджину бесконечно, потому что столкнуться с Хёнджином возле подъезда не ожидал совершенно, а уж поездка в лифте стоила ему такого количества потраченных нервных клеток - что и говорить не о чем. И тут еще Чан, как всегда слишком любопытный, со своими вопросами. Пока старший отвлекает всех, Ким сбегает в зал, в утешительные объятия Джисона. Только Минхо остается недоволен тем, что у него омегу выдернули, но смиряется.
Через десять минут приходят Чонин с Феликсом и младший тут же виснет на светловолосом альфе, забывая на время даже о друзьях. Чан опять в нежности и в крепкие объятия – шепчет на ухо, как сильно соскучился и тискает Яна от переизбытка чувств под обреченные стоны друзей.
В итоге напиваются как всегда – только если омеги налегают на вино, то альфы больше к соджу, так, что через пару часов становится совсем весело.
Чонин на коленях хёна рассыпается немного, пока ладонь Чана бесстыдно исследует спину, царапая несильно под толстовкой. Хорошо, что никто на них внимания не обращает – все слишком увлечены разговорами и смехом. Ян – быстро взглядом по сторонам, и влажными поцелуями в шею старшего. Чужое сорванное дыхание пьянит больше чем весь выпитый алкоголь.
Чан стонет невольно, крепко сжимая чужое бедро, когда Чонин зубами в основание шеи, и видимо слишком громко стонет, потому что их тут же с места сносит возмущенный крик Уджина:
-Вы издеваетесь? – у альфы глаза загораются от бешенства, так что все в комнате вздрагивают, - Только не на моем любимом диване!
Чонин – пьяный, как всегда не может держать язык за зубами, а Чан сориентироваться просто не успевает:
-Хён, тогда тебе лучше не знать интересных историй про этот чудный диван, - младший улыбается, не слыша обреченного стона Чана.
Бан сейчас серьезно начинает опасаться за жизнь любимого омеги, и решает не рисковать зря – быстро подхватывает Чонина на руки и срывается в комнату, под взбешенное шипение и маты.
Только за запертой дверью выдыхает, возмущенно сбрасывая омегу на кровать, при этом как-то автоматически отслеживая, чтобы младший не ударился.
-Ян, блять, Чонин, тебе жить надоело?
Омега устраивается удобнее, симпатичное личико морщится от смеха – у Чана дыхание перехватывает, и пожимает плечами. Даже оправдаться не пытается.
Альфа вздыхает, сдаваясь, и ложится рядом, тут же чувствуя чужие руки вокруг шеи. Чан вообще не знает, как сопротивляться младшему. Так сильно влюблен, что готов простить все на свете, хотя мысленно признает – Чонина отшлепать бы следовало, за его поведение. Только вот...
Старший переворачивается, нависая над омегой, вглядываясь в черные почти глаза. Не может сдерживать нежности при взгляде на длинные ресницы и пухлые губы, хочется поговорить серьезно – но куда там? Младший топит его с головой своим существованием.
-Я люблю тебя, знаешь? – наконец произносит, вылавливая удивление омеги, и целует трепетно.
Как-то так у них получается – Чан в любовь и нежности, а Чонин в страсть и озорство – не наигрался еще, возможно. Но Бан Чан все равно бесконечно любит Ян Чонина – с этим не поспоришь.