Летнее Вино

Ураган вокруг нас

Чтобы скрепить наш негласный мир, мы решили пройтись по окрестностям.

Тристан предложил пойти в его бывший дом. Я согласилась, хотя немного боялась вламываться на чужую территорию.

- Да все равно там никто не живет, - заметил он. – У этого дома никогда не будет нормального хозяина.

Мы двинулись сквозь высокие заросли травы в сторону его участка. Дом виднелся где-то вдалеке, крошечный, осиротевший и пустой. Но складывалось впечатление, что это его естественное состояние, а в естественности нет ничего плохого.

Тристан шел впереди, прямо в круг садящегося солнца. Лучи очертили его фигуру, и в какой-то момент показалось что он, как и Ева, теряет свои человеческие черты в час заката. Они принадлежали одному и тому же миру смутных предчувствий и знамений. И колокольчики дрожали сейчас всюду... Впервые их призрачные переливы сложились в прекрасную, счастливую мелодию.

Мы забрались по приставной лестнице на крышу, покрытую сосновыми иглами и засохшими листьями. Та самая ниша на скате словно ждала нас.

Всегда казалось, что большинство домов после того, как мы их покинули все еще хранят в себе наш дух, а в тишине даже можно разобрать эхо разговоров, звучавших в этих стенах... Только у этого здания не было такого свойства, как принимать в себя хозяина. Он не держал ни запахов, ни образов. Он никого не запоминал.

- Мы жили здесь в молчании. Мать с отцом точно отбывали друг с другом какую-то изощренную форму наказания. Папа слинял от нас в итоге, потому что от скандалов мамочки у любого крыша съедет. Сейчас он за три девять земель, в Нью-Йорке. С ним у меня нормальные отношения, но Марианна просто зеленела, когда узнавала, что мы общались. Он мне дал только один совет относительно нее: делать ноги, как смогу. Но видишь, она меня все равно достала. Не то чтобы, я хотел быть за решеткой... Нет, я совсем не хотел... Но психушка оказалась не лучше. Даже торча там без веской причины, все равно что-то ломается внутри.

Этот рассказ выходил без его обычной наигранности. Он говорил честно, периодически сбиваясь. Наконец я видела того, кто прятался за дурацким бунтарским именем – это был человек, уже давно пытавшийся найти себя.

- Ты все спрашивала меня, как я угодил в «Белую птицу» да почему. Потому что не хотел быть как моя семья. Людьми, у которых от собственного благосостояния мозги заплесневели. Ева говорила, что родители – это пророчество, которое всегда сбывается. Даже уходя от них, ты все равно всюду несешь их с собой, в своей крови. Но когда после взрыва нас всех посадили, я... испугался. Мне показалось, что клетка – это не то, куда я хотел прийти. И я позволил матери вмешаться. Теперь все считают меня трусом и предателем. Будь то «правые», меня вообще бы убили, сделай я шаг за пределы больницы. Больше я ничего никому доказывать не хочу.