Не пара

6 часть

Дженни сидит в удобном кожаном кресле и с удовольствием рассматривает красивые виды далеко внизу. Покой и радость вернулись к ней, сменив ужас и отчаяние. Слова Тэхена еще звучали в ушах:
— Планы изменились.
Сердце провалилось куда-то в желудок.
Все. Это конец. Он отсылает меня.
Но, как выяснилось, речь вовсе не о конце. Изменение планов означало, что они не поплывут по морю в Корею, как планировал Тэхен, а полетят на остров на западе Кореи.
— Всего на пару дней, а потом в Корею, как и договаривались.
Он не объяснил причины изменений, а Дженни, как всегда, не спрашивала. Просто радовалась, что  берет ее с собой. Ведь понятно ― и от этого понимания она сразу чувствовала стеснение в груди,― однажды он посадит ее на самолет, направляющийся в Пусан, поцелует на прощанье, и она улетит. Прочь, навсегда прочь из его жизни. И больше его не увидит. Никогда.
Такие чувства нельзя разрешать себе, нельзя! Конечно, она без ума от него, в самом буквальном смысле! А какая женщина не была бы без ума? Но Дженни прекрасно понимала, что для Тэхена их отношения — временные, а для нее Ким Тэхен — самая большая в мире коробка бельгийского шоколада. Это все, чем он и должен быть. Это все, чем она может позволить ему быть для нее...
Это же фантастика, не более того. Реальность в Корее, и всегда останется там. А не путешествия по всему свету с Ким Тэхеном!
Ее мысли, как всегда, были о нем. Он сидел немного в стороне с бумагами и ноутбуком. И, как всегда, чувствовал ее взгляд.
Настроение  было не слишком радостным. Ему не хотелось ехать. И не только потому, что пришлось прервать каникулы. Несмотря на радостную красоту тамошней природы, Тэхен не любил бывать на острове, слишком неприятные воспоминания он в нем будил. Именно там разошлись его родители ― это случилось, когда открылось, что молодая любовница отца беременна. Мать добилась, чтобы дорогая летняя вилла Кимов перешла ей после развода, хотя именно здесь и произошло предательство ее мужа.
Трудно было понять ее упорство.Она продолжала носить фамилию Кимов, больше не выходила замуж. Может, она хотела, чтобы мир не забывал, что она была самой первой и настоящей из жен своего ветреного мужа.
Тэхен постарался отвлечься от этих мыслей.
Он любил и очень жалел мать, но пришло время остановить ее, прекратить это стремление навязывать ему свою волю.
Он вновь взглянул на Дженни, на ее прелестный профиль, грациозную шею, изящное тело. В душе шевельнулось беспокойство. Честно ли использовать ее, чтобы повлиять на мать? Почему-то вспомнился вопрос Дженни, не хочется ли ему жить оседло. Возможно, обеим женщинам будет полезно понять свое место в его жизни...
Нет, конечно, нечестно. Дженни явно не старается извлечь для себя преимущества из их связи, не ищет ничего сверх того, что предлагает он сам. Она-то знает свое место в его жизни ― принимает и ценит. Каково ей будет на этом обеде? Вряд ли она поймет ситуацию. Но ведь до сих пор ее не беспокоило ее положение?
Да что он волнуется? Побывает на этом напрасно задуманном матерью обеде, поставит все на свои места и отправится с Дженни в Корею.
Полет над Италией длился недолго, потом они пересели на вертолет, летевший над очень красивым островом со сверкающей мраморной виллой, от которой несколько переходящих друг в друга террас вели к широкому пляжу. Но вертолет приземлился совсем не там, а на выступающей в море песчаной косе. Рядом был небольшой летний дом с каменной террасой под навесом у самого моря.
Выйдя из вертолета, Дженни ощутила особое тепло воздуха, насыщенного ароматами каких-то растений.
— Как здесь чудесно, — улыбнулась она. Тэхен не ответил. Он выглядел очень напряженно.
Когда Дженни в летнем домике принялась распаковывать вещи, Тэхен подошел к ней и обнял сзади. Взяв какие-то предметы из ее рук, он положил их, не глядя, в открытый ящик со словами:
— Оставь. Горничная сделает позже. — А потом спросил со странной ноткой в голосе: — Ты ведь никогда не жалуешься? Да?
— А на что мне жаловаться? Я живу в раю! — искренне поразилась Дженни.
— В раю встречаются змеи, не забывай. В красивых местах могут прятаться темные чувства. — Помолчав, он добавил: — Плохие воспоминания. ― Тэхен вновь сделал паузу, вздохнул, выражение лица снова изменилось, и он произнес совсем другим тоном: — Плохие воспоминания должны быть изгнаны. Самыми эффективными способами, — его губы нежно играли с мочкой ее уха, а в глазах появился знакомый блеск. — Ты так хороша, — почти шептал он, — как можно сопротивляться тебе? Я не могу. Да и почему я должен?
Он отнес ее на постель. Она отвечала ему, как всегда, с горячей пылкой страстностью и, как это было каждый раз, с удивлением, что ей выпало такое невозможное счастье.
Потом, уже придя в себя, она осознала — в этот раз Тэхен был не таким, как всегда, более требовательным и нетерпеливым. Словно нуждался в освобождении, подумала она.
Дженни оперлась на локоть, и второй рукой начала легко растирать его плечо и шею. Сначала он напрягся, но она продолжала, и его лицо стало расслабляться, он изменил позу, свободнее лег на спину и закрыл глаза. Дженни присела на корточки и принялась за его второе плечо.
Он пробормотал что-то и тут же повторил:
— Какое изумительное ощущение.
— Если перевернешься, я поработаю с твоей спиной, - улыбнулась она, продолжая растирать его.
Он подчинился, и Дженни продолжала массировать, разминая великолепные мышцы.
— Ты должна была бы стать массажисткой, ― сказал он в подушку.
— А ты моделью, нет, пожалуй, лучше кинозвездой — с такой прекрасной мускулатурой.
— Я всерьез о массаже. У тебя очень хорошо получается. Ты не думала об этом? Наверняка можно найти места, где ты сумела бы начать.
— Это меня не привлекает, - чуть нахмурилась Дженни.
— Но разве лучше быть официанткой? Если предпочитаешь, могла бы массировать только женщин. Но мужчины стояли бы к тебе в очередь, я гарантирую! — Возникло напряженное молчание, и Тэхену стало неприятно. Он перевернулся и взял Дженни за руку: — Извини, я не имел в виду ничего такого. Я только хотел сказать, ты очень хороша. Красива и... — он замолчал, подбирая подходящее слово, — очаровательна. Совершенно очаровательна. И... очень желанна... Очень,очень. А массаж, знаешь ли, восстановил силы...
Некоторое время ушло на то, чтобы использовать восстановившиеся силы.
— Пожалуйста, будь сегодня для меня особенно красивой. Надень платье из бирюзового шифона и бриллиантовое колье, — он улыбнулся Тэхен.
В доме на пляже, несмотря на то, что снаружи он казался маленьким, все было большим, просторным и кричаще шикарным. Кажется, слишком шикарным, даже для Тэхена. В ванной была и джакузи, и погруженная в пол ванна, и сауна. Все выглядело богаче, чем в отелях Лондона, Нью-Йорка и Милана, вместе взятых. Те отели были более старые, более традиционные, классического стиля, без показной роскоши.
Дженни никак не выказывала своего удивления и ничего не комментировала — не ее это дело. Она была рада, что Тэхену, кажется, удалось освободиться от напряжения. Вероятно, массаж помог. Что бы он ни говорил про массажистку, но очаровательной он ее назвал. И как он это произнес... Сердце замерло...
Если он хочет, чтобы она надела шифоновое платье, она так и сделает. Это платье было ее любимым,она всегда носила его с шалью из того же шифона, чтобы прикрывать слишком глубокое декольте. Правда, чересчур нарядно для обеда на вилле — и платье, и бриллиантовое колье.
Но раз он так хочет...
Дженни закончила макияж, уложила волосы в простой пучок, который могла сделать сама, без парикмахера, и вышла к нему. Его глаза блеснули восторгом.
— Прекрасно. Только вот волосы... — И прежде чем она поняла, в чем дело, он вынул заколки из ее волос: — Пусть лежат свободно.
Сам он одевался долго и тщательно, чем удивил ее. Ее волновало ожидание: где они будут обедать — под крышей или на террасе, в душистой, стонущей цикадами южной тьме?
Тэхен повязал галстук. Дженни взяла свою шифоновую шаль, но он отобрал ее и бросил на кровать:
— Это тебе не нужно. Пошли.
— Куда?
— Мы приглашены на обед.
Дженни нерешительно переминалась с ноги на ногу. Она была разочарована — предпочла бы остаться в летнем доме и пообедать вдвоем. И еще ей хотелось накинуть шаль.
Иначе мне кажется, что я выставлена на всеобщее обозрение в этом открытом платье.
— Я все-таки захвачу шаль с собой.
— Нет-нет, мы и так опаздываем, — резко ответил он и взял ее за руку.
Может, резкость ей померещилась, потому что, когда они вышли из дома, он неожиданно остановился, взял в ладони ее лицо, утопив пальцы в волосах, и, не сводя с нее глаз, нежно и тихо сказал:
— Моя восхитительная Дженни, дивная, прелестная...
Она беспомощно смотрела на него, чуть приоткрыв губы. Тэхен наклонился и поцеловал ее. Нежный и чувственный поцелуй, как и любые его прикосновения, вызвал в ней желание и трепет.
Когда он отпустил ее, она с трудом перевела дыхание.       
Да что же он делает со мной?
Улыбнувшись, он взял ее под руку и повел вверх по дорожке.
У Дженнии опять перехватило дыхание — на этот раз по другой причине.
Они подходили к той самой мраморной вилле, которую она видела с вертолета. Перед ними были ярко освещенные открытые французские окна и широкие двери, выходившие на верхнюю каменную террасу, первую из ведущего к морю ряда.
Они оказались на дорожке, ведущей к вилле.
Изнутри доносились голоса, негромкая музыка. Через окно она увидела красиво и дорого накрытый стол. Крепко сжав ее локоть, Тэхен провел ее сквозь распахнутые настежь двери.
Какая-то женщина отделилась от остальных и направилась к ним, но, сделав несколько шагов, остановилась. И все присутствующие, казалось, окаменели.
Тэхен поздоровался —  женщина, что направлялась к ним, стояла как вкопанная. Она была средних лет, сухопарая, с лицом скорее сильным, чем красивым, чрезвычайно элегантная, с прекрасной, профессионально сделанной прической.
Неподалеку от нее стояла темноволосая девушка в шелковом оливковом платье с высоким воротом, без рукавов, с жемчужными серьгами и жемчужным ожерельем, и тоже неподвижно, словно статуя. Поразительные черты ее лица привлекли внимание Дженни.
Тэхен пошел вперед. Казалось, он не замечал всеобщего замешательства. Он приблизился к чрезвычайно элегантной женщине средних лет — хозяйке этой роскошной виллы, как поняла Дженни. Лицо этой женщины казалось ей смутно знакомым, но Дженни была абсолютно уверена, что видит ее впервые. Тэхен поцеловал застывшую женщину в щеку, сказав пару фраз, потом улыбнулся:
— Это Дженни. Мы остановились в летнем домике. Я знаю, ты не будешь возражать.
Какое-то время картина не менялась. Передвигаясь по комнате, он вел Дженни за собой. Подойдя к девушке в оливковом, он сказал что-то. Лицо девушки осталось неподвижным. Помолчав, она словно с усилием склонила голову и лаконично ответила. Ни ее неподвижность, ни краткость ответа, казалось, не озаботили Тэхена.
Он подошел к буфету с напитками, взял шампанское себе и протянул бокал Дженни. Она неуверенно приняла его.
Да что же тут происходит?
Здесь собрались люди того же круга, что и те, кого она встречала в Нью-Йорке, все в вечерних платьях, все богатые и изысканные. Общество, в котором всегда вращался Тэхен. Но где бы они ни бывали, она никогда не чувствовала себя так плохо, так ужасно неловко. Эти люди заставили ее так себя чувствовать. Некоторые присутствующие мужчины откровенно разглядывали Дженни, и ей очень хотелось завернуться в шаль, но та осталась в доме.
Дженни прижалась к Тэхену.
— Боюсь, мы заставили всех ждать обеда, — сказал тот.
Так неужели из-за этой задержки создалась столь жуткая атмосфера - ножом можно резать? Их опоздание не объясняет, почему все так смотрят на нее. Что она сделала ужасного? Может, дело в платье? В огромном декольте? Зачем же Тэхен просил ее надеть это платье и не дал взять шаль? И волосы? Она одна была с распущенными волосами, ей все время приходилось откидывать их назад, и каждый такой жест привлекал всеобщее внимание — и мужчин, и женщин. Многие поглядывали на ее шею — бриллиантовое колье? Но на некоторых женщинах были жемчужные украшения, по крайней мере, одна носила изумительное рубиновое ожерелье, явно очень дорогое, на шее другой красовался кулон с большим сапфиром, а на груди — крупная бриллиантовая брошь.
Может, дело в том, что Тэхен не предупредил хозяйку о ней?
Это же не моя вина. И я не виновата.
Нет, что-то здесь не так. Что — непонятно. И Дженни оставалось только одно — игнорировать все это. Потому она ела, совершенно не чувствуя вкуса изысканных деликатесов, стараясь мало пить, ощущая себя бесконечно несчастной и убогой. Почему Тэхен
не оставил ее в летнем домике? К тому же она была лишней женщиной за столом — девушка в оливковом сидела на противоположном краю стола рядом с хозяйкой и без кавалера.
Дженни не знала, как вынесла эту пытку, это унижение длиной в вечность. Наконец все стали выходить из-за стола. Тэхен снова взял ее за руку, подошел к хозяйке и сказал ей несколько слов, на что та ответила коротко, сквозь зубы. Он вновь поцеловал даму в щеку и направился к выходу, ведя за собой Дженни, которая шла молча, стараясь не споткнуться на своих высоченных каблуках.
Когда они вошли в дом на пляже, Тэхен с с отстраненным видом извинился, сказал, что он должен проверить электронную почту, и удалился.
Дженни поплелась в спальню с ужасным чувством. В первый раз с момента их встречи показалось, что радужный мыльный пузырь вот-вот лопнет.Тэхен смотрел на экран ноутбука, ничего не видя. Его метод оказался эффективным, определенно. Жестоко, но эффективно. Он недвусмысленно дал понять всем — его нет в списке лотов на ярмарке женихов. Джису, вполне естественно, поняла намек. Неприятно, но, по крайней мере, ему удалось убедить ее, что он совсем не подходящий для нее муж. Мать кипит гневом, недовольством, осуждением. Очень неприятно. Нехорошо, что Дженни, как обычно, привлекла внимание всех мужчин, но завтра они уедут, и она никогда не встретит никого из них.Тэхен оглянулся вокруг — какая безвкусная роскошь!
Чем скорей мы уедем отсюда, тем лучше! Ему стало спокойней.
Он живет, как хочет, как ему нравится. Сейчас можно надеяться, что мать поймет и примет это, перестанет досаждать ему и навязывать богатых наследниц.
Тэхен закрыл ноутбук.
Завтра утром уедем , с Дженни! Больше никаких помех. И продолжится та жизнь, которую он выбрал, которую он хочет ― без осложнений, без давления.
Только с Дженни.Он направился в спальню. Его Дженни спала, лежа в позе эмбриона. Впервые он решил не будить ее. Именно сейчас ему не нужен был секс. Хотелось только обнять ее и надышаться ее запахом.
Только это и все.