Не пара

9 часть

Тэхен оставил свои попытки поговорить с Дженни. Всякий раз, когда он задавал ей вопрос, она отвечала односложно, с явным нежеланием. Дженни лежала в той же комнате, все так же затененной. Так же, как лежала вчера. Ему казалось, она и не шевельнулась. Единственное, что он точно знал, — кровотечение не возобновлялось. Она все еще была беременна.
Доктор говорил, в его присутствии нет нужды — он ничего не может сделать, но Тэхен попросил его заехать осмотреть ее.
Зато у меня не будет повода упрекнуть себя в том, что я не сделал все возможное.
Сейчас Тэхен снова попытался поговорить с Дженни:
— Это очень трудно — ждать.
Она не ответила.           
— Мы можем только надеяться, — очередная попытка.
Дженни смотрела на него и молчала.
Что такое он говорит? Надеяться? Не на что надеяться. Никаких надежд. Я должна уехать. Я должна уехать.
Одна только мысль крутилась в ее голове.
Я должна уехать отсюда.
Это стало необходимостью, единственной возможностью существо вания. Любыми способами она должна отсюда уехать. Исчезнуть. Исчезнуть из этого дома, из этого мира. Исчезнуть из мира Тэхена.
Скрыться от омерзительной судьбы, которую он приготовил для нее. Брак.
Ее снова охватил ужас.
Неужели он думает, что я выйду за него замуж? Неужели он действительно так думает?
Она никогда не выйдет за него. Никогда. Она отдаст своего ребенка на усыновление. Другого выхода нет. Нет! Это единственный способ уберечь его. Он будет в безопасности в любящей семье. Она убережет своего малыша от участи, уготованной ему Тэхеном, он не станет обузой людям, для которых он — помеха...
Отдать ребенка — что может быть ужаснее для матери, но другого выхода нет.
Обречь малыша на жизнь без отца, с одной только матерью, перебивающейся случайными заработками? Но даже если бы она и решилась на это, Тэхен, несомненно, нашел бы способ отнять у нее ребенка, с его-то связями.
Усыновление — единственная возможность, единственная надежда...
Этот ком в горле, он мешает дышать.Тэхен опять говорит. Он все время разговаривает со мной. Никак не оставит в покое.
Не дать ему проникнуть за спасительный барьер...
— Здесь очень темно... Может, поднять жалюзи?
— Нет, — Дженни смотрела на него, но на ее лице не отражалось никаких эмоций, хотя в душе бушевал настоящий ураган. — Я очень устала. Я посплю.
— Отлично, — согласился он.
Дженни отвернулась. Лучше не видеть его.
Тэхен вышел.
Он вернулся проведать Дженни в середине дня. Все то же самое — он задавал дежурные вопросы, она не отвечала на них. Молча смотрела на него, потом отворачивалась к стене. Тэхен понимал — им нечего сказать друг другу.
Дженни слышала его, но не желала, чтобы он находился в комнате. Ей хотелось быть одной и смотреть в стену. Казалось, что эта стена в ее голове. Она защищает ее от мира. И сумрак в комнате тоже.
Доктор считал совсем иначе.
— Вам нужен отдых, но вы не должны лежать тут в темноте, вы должны бывать на свежем воздухе! Вот мои инструкции: морской бриз, сытная еда, фрукты, витамины для беременных.
Доктор вышел из ее комнаты, и Тэхен последовал за ним, но через несколько минут вернулся.
Дженни посмотрела на него. 
Чужое лицо. Он и есть чужой. И всегда был чужим.
— Я согласен с доктором. Тебе нужно на воздух. Завтра устрою тебя на террасе. Будешь смотреть на море.
Ей не хотелось видеть море. Стену, только стену. И не хотелось видеть Тэхена. Никогда...
Уехать отсюда, я должна отсюда уехать.
Чтобы удобно устроить Дженни на террасе, он отдал множество распоряжений медсестре и полудюжине слуг. Но хуже всего было то, что он сам поднял ее на руки, чтобы отнести туда и усадить в глубокое кресло. Дженни замерла, каждый мускул затвердел, она зажмурилась.
Его прикосновения невыносимы.
Это почти так же ужасно, как разговаривать с ним.
Но говорить с ним придется, иначе не выбраться отсюда. Ведь у него ключ к ее отъезду.
Дженни понимала — она не мастер говорить. Ей всегда было трудно подбирать нужные слова. А сейчас в особенности.
Но придется.
Тэхен сидел немного поодаль и смотрел на море. Дженни старательно убеждала себя, что их разделяет стена — теперь стеклянная, но по-прежнему непроницаемая.
Очень важно, что стена непроницаема. Это самое важное.
Дженни ела завтрак с трудом — совсем не было аппетита, вернулась тошнота и еда казалась еще более неприятной. Тэхен, как всегда, пил крепкий черный кофе.
Крепкий черный кофе по утрам, кофе без кофеина вечером. Не больше трех стаканов вина за вечер. Свежие фрукты на десерт, иногда сыр. Ежедневно сорок пять минут в гимнастическом зале отеля, вдвое больше в выходные. В Портофино он проплывал километр перед завтраком, ныряя с лодки. Бреется дважды в день, любит сильно мятную зубную пасту, которая жжет мой рот, если я пользуюсь ею. Во время еды не отвечает на телефонные звонки. Предпочитает рыбу мясо...
Список сам собой складывался в голове Дженни, ей не удавалось остановиться. Факт за фактом. Вот как много она знает о нем. И не знает ничего. Вообще ничего.
Я должна уехать отсюда. Я должна уехать отсюда, отсюда...
— Тэхен... — Дженни не хотелось, неприятно было произносить его имя. Она заставила себя сделать это. Ей удалось привлечь его внимание. Правда, он остался за стеклянной стеной. Где-то очень далеко... Нет, так было всегда. Просто она только сейчас это поняла. — Я хочу в Пусан. Не желаю больше здесь оставаться, — она заставила себя говорить уверенно и твердо.
— Доктор считает, тебе нужно продолжить отдых, — помолчав, мягко ответил он. — Но, если хочешь, мы можем поехать в другое место. Только, прошу тебя, выполняй все предписания. Извини, пожалуйста, я поработаю.
Он ушел, а Дженни смотрела ему вслед. Она не может больше находиться здесь! Это невыносимо! Каждая клеточка ее тела стонет — бежать! Прочь! Как можно дальше.
Ловушка. Эта вилла — ловушка. Роскошь издевается над ней, наказывает ее за глупость и наивность...
Я наслаждалась роскошью — в той жизни, которую он мне дал. Все это время...
Стыд, чувство вины и горькое отвращение к себе захлестывали Дженни.
Какой прекрасный вид — море, небо, солнце... Но нет. Не нужно яркости, не нужно красоты...
Внезапно перед глазами Дженни возникла картина. Реальная и очень яркая.
Тэхен на пляже. Смеется, держит на руках ребенка. Ребенок восторженно смеется. Рядом женщина с длинными волосами, с лицом, светящимся любовью и счастьем... Да это же я! Я протягиваю руки к ребенку, к Тэхену...
И Тэхен прижимает меня к себе, меня и ребенка...
Дженни вскрикнула и широко открыла глаза. Перед нею расстилался пустынный пляж.
Ничего. Ничего и никого.
Обман зрения. Мираж. Мечта.
Не стоит даже надеяться, что фантазия станет реальностью.
Дженни положила руки на живот в отчаянной попытке защитить младенца, закрыть, спрятать.
Она мысленно восстановила стену, закрылась от мира, который теперь существовал где-то снаружи. Погасила в душе все огоньки, все надежды. Напрасные надежды.
Есть только реальность. Нужно найти в себе силы встретиться с ней лицом к лицу.
Все, что я могу, — ждать. Ждать момента, когда потеряю своего ребенка, — тем или иным способом.
Мука ожидания невыносима.
Но она должна вынести эту муку.
Тэхен  смотрел на экран компьютера. Он сказал Дженни, что должен поработать, но это был лишь повод уйти. Ее явно тяготило его присутствие. Яснее показать невозможно: Дженни не разговаривала с ним, не поворачивала головы, она просто окаменела, когда он поднял ее на руки.
Все рухнуло. Черт возьми, он, как мог, старался поддержать ее, защитить в ситуации, которую ни один из них не планировал! Он готов жениться — сделать то, чего требовала порядочность, готов принять на себя ответственность за происшедшее.
Что же ей нужно?
Посидев еще перед компьютером, Тэхен понял, что не сможет работать, и вышел на террасу. Жара летнего дня окутала его душным покрывалом.
Здесь все было ему знакомо. Ребенком он проводил на этом острове каждое лето, пока не расстались родители. Его детство не было счастливым. А детство его сводного брата вообще стало кошмаром — отец видел в нем лишь собственность семьи Кимов. Когда распался и этот брак, не принесший матери Енджуна ничего, кроме страданий, у нее отняли сына, ведь она, в отличие от мамы Тэхена, не могла позволить себе дорогих адвокатов.
Нельзя, чтобы дети появлялись на свет случайно, нельзя, чтобы они страдали...
Дженни случайно забеременела от него. Нельзя, чтобы ее ребенок стал несчастным, повторил судьбу Енджуна.