Экзотические предпочтения

часть 6

До дома добрались, благодаря возникшей пробке, только через час. К счастью, Гарри позаботился о себе, прихватив покушать и его живот перестал петь серенады. И всё же перекусы не сравняться с полноценным, вкусным, горячим и ранним ужином. Том предполагал, что пирожок мог снова остаться у него на ночь, поэтому заранее приготовил поесть.
— Кстати, хотел сказать, новый спортклуб расположен ближе к тебе, так что можем видеться после тренировок, даже если я устану как собака.
— Звучит заманчиво, — Том оторвался от чтения книги, стоило Гарри с ним заговорить. После ужина они вдвоём устроились в постели и лежали в приятной тишине. — Когда будут первые занятия?
— Крам сказал, что через две недели. У него самого скоро течка будет, так что ему хреново сейчас вести занятия. Вот и подожду. Заодно лучше изучу технику безопасности.
— Что, прости? — обалдел от услышанного Том и невольно дернулся. Гарри тут же лишился опоры, ведь использовал его плечо вот уже несколько минут. — Крам, тот самый тренер, который в габаритах чистый альфа, омега?!
— Да. Я сам чуть на месте не позеленел! — подтвердил Гарри, со смехом вспоминая свой шок. — Он поинтересовался моей полнотой и спросил с чем связано, гормональное или ещё какая-нибудь хрень. Я сказал, что просто люблю поесть. Ну, а когда заговорили о таблетках, он обмолвился, что по себе знает и… — в последний момент Гарри себя одёрнул и не стал выкладывать всё. Некоторые особенности омежьего здоровья знать Тому не стоило. Тем более, после обеда. — В общем, добавил такие вещи, которые действительно может знать только омега.
Теперь всё вставало на свои места. Ясно было и спокойствие тренера, когда Том прижал его к стене. Большинство альф, по своей натуре, агрессивны, если на них кто-то напирает. И его поступок обретал иные краски. Образ оборзевшего альфы-тренера, что не может дождаться, пока омега примет душ и уже на выходе его ловить, сменился на образ нетерпеливого омеги, который зашёл перед принятием душа, чтобы сделать предложение. Возможно, он спешил.
С тихим стоном, Реддл упал на подушку и закрыл лицо в руках.
— Твою мать, Гарри, ты мог сразу сказать мне ещё там, в душевой комнате, что этот тренер омега? Я бы не напирал тогда на тебя! И меня не бесила бы вся эта ситуация! По крайней мере с ним. С альфами за стеной, конечно, ничто бы не исправило. Я ещё и прижал Крама к стене.
— Я извинюсь перед ним за тебя, — пообещал Гарри, погладив по волосам. — А не сказал, потому что ты сразу засыпал меня вопросами про альф, заходящих в раздевалку, а таковые у нас действительно бывают, так что я и не подумал, что ты про тренера. Да и вообще, когда тебя увидел, да ещё такого всклокоченного, у меня всё из головы вылетело.
От общества Тома Поттер мог забыть всё что угодно. Что уж говорить о моментах просыпающейся ревности. Альфа ему достался невероятно красивый. В своей ревности он ещё и безумно горяч. При воспоминании, как он прижал собой, пытая вопросами, Гарри ощутил сладкую дрожь, и его запах стал сильнее, что от обоняния Тома не ускользнуло. Тут же стал принюхиваться.
— О чём ты сейчас думаешь, пирожок? — полюбопытствовал, акцентируя внимание именно на мыслях омеги, а не альфах из раздевалки. Хватило на сегодня злости и ревности.
— О том, что меня безумно заводит, когда ты на меня так напираешь, — честно сознался омега в своих не самых пристойных желаниях. — Ты не представляешь, как сексуален в такие моменты.
Вспыхнувший интерес в васильковых глазах не скрылся от взгляда Гарри. Как и руки альфы, что отложили книгу. Это значит, что через несколько секунд его обхватят и крепко к себе прижмут. В своих желаниях Том стал предсказуемым. Обхватил за талию и притянул к себе, так что Гарри оказался между разведённых ног.
— Тебе нравится видеть, как сильно я ревную?
— Каждый раз поражаюсь, что ты можешь так. Но могу поклясться, что никогда не заставлял тебя нарочно ревновать. Мне это не нужно, — заверил Гарри, нежно погладив альфу по груди.
— Я с детства был очень жадным и ревнивым ребёнком, — Том нарочно понизил голос и на ласки своего омеги стал отвечать тем же, неспеша начиная мять вкусные бока. Мягонькая кожа его с ума сводила. — «Моё» всегда должно принадлежать только мне. И никто другой не смеет не то, что трогать, даже смотреть. Я влюбился в тебя, такую прелесть, словно мальчишка. Да и как можно не любить тебя? С таким телом, с таким характером… Ты мою жизнь с ног на голову перевернул. Нам не нужно говорить, чтобы общаться. Не нужно наполнять тишину лишними словами, чтобы чувствовать комфорт.
От его слов Гарри просто таял. Удивительное чувство — ощущать то же, что и возлюбленный. С Томом Гарри забывал про свои изъяны, открываясь рядом с ним так, как ни с кем не открывался. За исключением родителей. А ведь раньше он мог только надеяться, что кто-то обратит внимание на него, как на личность, а не как на упитанный говорящий шарик.
А уж узнать, какие эмоции он вызывает у Тома, так и вовсе подарок, отблагодарить за который он мог поцелуем и лаской, что непременно сделал. По улыбке возлюбленного понял, что тот именно поцелуй ожидал получить. Как благодарность и как ответ на озвученные чувства.
Сколько бы они не целовались, Гарри никогда не мог насытиться. Была бы возможность, вечно бы пролежал в обнимку с Томом, наслаждаясь его поцелуями. На нём лежа или же под ним — не важно. Ощущение его тела так близко дарило невероятное расслабление и удовольствие. И осознание, что это его мужчина.
— Мой пирожок, — проворковал Том, чьё сердце вновь затопила нежность. — Ты такой сладкий, мягкий, тёплый и приятно пахнущий. Хочу всего распробовать.
— Я не против, — выдохнул Гарри, целуя за ушком, а пальчиками лаская шею.
— Люблю, когда ты без щетины.
Гладкость кожи на лице любил и альфа, но не всегда брался за бритву. Вспышки лени не раз портили картину. А многим омегам напротив, нравилась его щетина. Однако сейчас мнение других не важно для Тома, только мнение пирожочка, которого он осторожно опустил на подушку, а сам оказался сверху. Ощущать мягкость его тела — словно лежать на пышном облаке. Да ещё обладающем мягким, одурманивающим запахом, становящимся сильнее от возбуждения.
Гарри поддавался с удовольствием. Том задрал ему футболку, что была немного большевата, и с мурчащим звуком припал к мягонькому животу лицом, вызывая больше щекотку, нежели удовольствие. Омега очень забавно взвизгнул, а потом и задергался в приступе смеха.
— Том, прекрати!
Смех Гарри был очень заразителен, и он всеми силами старался спрятать уязвимое место, но в его Реддле проснулся садист, который не отпустил, а наоборот, вцепился пальцами в бедра сильнее и стал забавно пыхтеть, покусывать и с громкими звуками целовать живот.
— Ты меня съесть собрался, голодный альфа? — нежно проворковал Поттер, насколько позволял смех.
— Ты мой вкусный пирожок, — как само собой разумеющееся сказал Том, поднимая голову, и нарочно медленно облизал губы.
Гарри не мог оторвать взгляд. Том был сексуален до одури и с ним хотелось целоваться как можно больше, в процессе нежно покусав и пососав губы. Так сказать, немного похулиганить, что Том обожал сотворять и с ним.
— Можешь приправить меня майонезом.
— Почему майонезом? Ты ведь сладкий.
— Ну тогда сливками, — краснея, хихикнул Гарри.
Подступающая течка заставляла нести чушь напропалую. Конечно, Поттер занимался таким на постоянной основе, но во время цикла концентрация сумасбродства переходила все границы. Счастье, что Том не приходил от его слов в недоумение и не считал это раздражающей вещью. Его забавляло слышать подробные высказывания, как и видеть реакцию на собственные слова.
Гарри раскраснелся, дыхание после смеха было сбито, волосы разлохматились. А очки лишь добавляли его образу милоты и невинности. Опираясь на руки, Реддл качнулся в его сторону и припал к губам.
Рука Гарри зарылась в чёрные волосы, прижимая голову альфы ближе к себе, а поцелуй стал ярче и напористее. Вторая рука тоже не лежала без дела — залезла под домашнюю футболку, трогая гладкую спину. Всегда была слабость к высоким альфам. Особенно к их красивым рукам и широким спинам. И если раньше он мог смотреть на таких только со стороны, пуская слюни, то сейчас альфа, с теми же характеристиками, был в его руках.
— Сними футболку, хочу видеть, — Поттер желал не только касаться руками, но и получать эстетическое удовольствие, смотря на тело Тома, который всегда держал себя в форме.
Восхищение, отражающееся в зелёных глазах, тешило самолюбие альфы. Не зря он так долго не позволял себе раздеваться перед Гарри. Долгое ожидание стоило того. Пирожочек от него глаз отвести не мог. Как и двинуться. А запах… Альфа глубоко вдохнул, прикрывая глаза.
«Началась наша течка. Даже раньше, чем я предполагал».
— Мой пирожок, — проворковал Том, вновь нависнув над омегой, и оставил поцелуй чуть выше правого соска. — Я буду нежен.
Бёдра Гарри стали влажными. Но не только от возбуждения.
— Нужен полотенчик, иначе ты обалдеешь стирать постельное, — предупредил он, в последний миг сбившись на стон, когда тело, ставшее ещё более чувствительным от течки, прострелило сладкой судорогой.
— Что ж сразу не клеёночку? — издал смешок Реддл, огладив дрожащие от возбуждения ноги от колен до бедёр. — Давай снимем с тебя всё и посмотрим, как сильно ты течёшь.
После слов альфы Поттер смутился, как никогда в жизни. Хоть он привык к Тому, привык, что тот не считал его фигуру отталкивающей, но был один факт — полностью голым Том его не видел. Одежда хоть и сразу давала понять объёмы, всё же могла скрыть живот, толстые ляжки и очень бледную кожу, к которой загар приставал только если пробыть на солнце много часов. Он понимал, что Том увидит все эти несимпатичности, что могло, в лучшем случае, снизить возбуждение. В худшем — оттолкнуть. Поэтому раздеваться перехотелось.
Страх в глазах омеги не скрылся от Реддла. Да и тело напрягшееся дало понять, что что-то не так. Игривость сошла на нет, и он с легким беспокойством посмотрел на Гарри, которого вот-вот могла одолеть паника.
— В чём дело? Боишься раздеться передо мной полностью?
— Таким же ты меня не видел. Одежда обманывает, — почти жалобно сказал Гарри, придерживая рукой штаны. — Я только сейчас об этом подумал. Ты ведь увидишь всё, что я всегда скрываю. Так стыдно…
— А сегодня в душевой предлагал мне спинку потереть, — напомнил Том с тёплой улыбкой.
И это он ещё не припомнил другие случаи, где Гарри в открытую говорил и своих желаниях, предложениях и обещаниях. На деле же всё оказалось непросто. Всплыли на поверхность страхи многих омег, неуверенных в своей привлекательности. Гарри был прав, Том ещё не видел его полностью обнаженным, но в красках представлял. Достаточно было увидеть его по пояс обнаженным однажды, чтобы после предаться эротическим фантазиям и дорисовать образ целиком. Реддл не разочаруется. В своих представлениях, конечно, он может приукрасить, но реальность на то и реальность — в ней есть изъяны.
— Я и сейчас тебя хочу. Но тогда я совсем не подумал о том, что ты будешь видеть меня полностью. До моей соломенной головы дошло только сейчас. Прости. Может, тебе закрыть глаза? — предложил Гарри и понял, что сморозил глупость. — Блин. Я такой дурак…
— Гарри, — вымученно улыбнулся Реддл, не в силах и дальше смотреть на омегу без жалости, и усадил к себе на колени, крепко обнимая. — Успокойся. Глубокий вдох и выдох. И не ёрзай так, я не железный.
— Что такое? — обеспокоился Поттер, в один миг забывая о своих загонах. О «железе» не говорили, когда всё хорошо.
— Ты разве не чувствуешь, что я довольно сильно возбуждён? Не ерзай. Прежде чем я заласкаю тебя до оргазма, позволь пояснить кое-что. Для начала, твоя фигура меня не оттолкнёт. Конечно, одежда скрывает недостатки и подчеркивает всё нужное, если правильно её подобрать, но, пирожок мой, за время наших отношений я где только не успел тебя пощупать. Даже твоя аппетитная задница попадала под обстрел. Я о тебе столько вещей успел нафантазировать. К тому же, дома ты не сказать, что носишь закрытую одежду. Из чего следует вывод — поздно спохватился переживать и бояться. Это следовало делать, когда ты плохо меня знал.
Слова Тома никогда не подвергались сомнению — это Гарри усвоил чётко. Но чтобы окончательно утолить червячок сомнения, он должен был ощутить на себе новые, ничем не заглушённые, прикосновения. К самому беззащитному. Ко всему этому добавлялось то, что ему нравилось ощущать возбуждение альфы, а влажные бёдра буквально настаивали почувствовать не сквозь ткань, а голой кожей. И чтобы наверняка выкинуть из головы все закидоны, Гарри должен удержать возбуждение Тома. А поскольку он давно не мальчик, краснеть за способы возбуждения не светило.
— Тогда мне было важно удержать общение. До тела было далеко, — действуя от противоположного, Гарри не только продолжил ёрзать, но и стал делать это энергичнее. — И кстати, мне нравится чувствовать то, что у тебя в штанах. Сними их. Хочешь ведь.
— Сука, — нехорошее слово само сорвалось с губ.
Том понял, что решил устроить Гарри… и не сказать, что был против. Скорее нет, чем да. Из-за ёрзанья могло сорвать тормоза, а он хотел всё сделать осторожно. Гарри должен запомнить свой первый раз, как нечто прекрасное, а не ужасное.
— Не ругайся. Или твой язычок пострадает, — пригрозил Гарри, заводясь от несдержанности Тома.
— А ты. Не. Ёрзай, — отчеканив каждое слово, Реддл скинул омегу со своих колен. Провокатор почти довёл до грани. В штанах разве что не полыхало. И они, и трусы вскоре полетели на пол, следом за футболкой.
Комплекция, которой Гарри так стеснялся, сыграла ему же на руку. Без труда уронив альфу на кровать, он мгновенно, лисьим движением, набросился целовать оголённую грудь, спускаться ниже к животу и трогать приятные на ощупь бёдра. Привлекательное тело, да ещё в момент начавшейся течки, наносило мозгу жёсткий удар, покрывая туманом.
Доминантная роль немало удивила Реддла. Да что там, повергла в шок. С самого начала, как только Гарри уронил его на постель и взобрался сверху. Вот что течка творила с омегами. Столько решительности и страсти. Где, спрашивается, тот неуверенный жалостливый малыш, что Том видел пару минут назад? Исчез бесследно. Из чертёнка в милашку и обратно буквально по щелчку. Именно этой способностью и цеплял. Нестандартная фигура, не плоский характер и необычные увлечения делали его идеальным, даже с изъянами.
Мягкие губы покрывали кожу жадными поцелуями, а тёплые руки касались едва ли не везде. Гарри не стеснялся дотронуться и до члена, требовавшего к себе внимания. Стоило только представить, что всё это принадлежит ему, а совсем скоро ощутит великолепие альфы в себе — башню сорвало начисто.
— Может, снимем и с тебя одежду? — предложил Том, пока похоть не затмила разум. Он был близок к этому благодаря выходкам Гарри. — Нам приятнее будет касаться друг друга без преград. Мой вкусный пирожок, — альфа разве что не облизывался, с жадностью наблюдая за тем, как Гарри обнажается. Ничто его не смущало. Даже растяжки на коже бёдер.
— Погладишь? — нахально спросил Гарри, дойдя до той стадии, когда можно отбросить всё смущение и страх.
— И не только.
Притянув к себе обратно, альфу охватило удовольствие от одного только контакта обнаженных тел. Гарри отреагировал остро, его буквально начало трясти от возбуждения, а смазка обильно стала стекать по бёдрам. Том понял это, когда ощутил её своей кожей. И снова запах стал острее, ударяя по обонянию. Не первый омега в жизни, но единственный, кто пах словно сладкая булочка, пробуждая зверский аппетит. Вонзить зубы в нежную плоть казалось естественной вещью. Заставить сбивчиво дышать, постанывать, желать…
Нежные укусы и зализывания стали главным оружием Реддла. Он напоминал себе маньяка-каннибала, который вот-вот перейдет черту и действительно начнёт отрывать от своей сладости кусочки плоти. Таким аппетитным и желанным был. А сладкие стоны удовольствия, словно специи, добавляли Гарри привлекательности и будто делали его ещё вкуснее. С ним Том точно мог быть уверенным, что это не притворство и не симуляция.
Омега продолжал двигаться вверх и вниз, пытаясь получить больше с помощью трения, но когда ощутил пальцы Тома, ставшими влажными в один миг от сильной течки, едва не подскочил от неожиданности и прострелившего всё тело удовольствия. Том касался его… касался так откровенно именно там! Ранее он не знал, как именно это чувствуется. Когда не сам, а кто-то другой трогает тебя…
— Том! — вскрикнул Гарри из-за влажных пальцев, что вторглись в него. Тело выгнулось от удовольствия. И никто бы не смог обвинить в том, что он желал большего.
— Тш-ш, я знаю, — альфа понизил голос почти до шёпота и был так близко к губам омеги. Все потому что жаждал смотреть, как искажается лицо омеги в удовольствии. — В тебе так мокро, пирожочек. Я обязательно попробую тебя на вкус там. Только… ещё немного растяну. Да, сладкий. Не сдерживайся.
А когда движения ускорились и уже три пальца свободно двигались внутри, стимулируя простату, Том балдел от реакции своего омеги, от его вздрагиваний, стонов и вскриков. Мокрый, покрасневший, он буквально стал молить:
— Том, Том, пожалуйста, я хочу тебя! Не могу больше! Пожалуйста! Пожалуйста!
На губах Реддла красовалась коварная улыбка. Власть в его руках, она прекрасна. Состояние Гарри всецело зависело от него. Задержав пальцы внутри и потеребив внутренние стенки, он вдруг резко вынул их и Гарри с протестом вскрикнул.
— Тише, пирожок. Я верну удовольствие, обещаю.
Тот кивнул и стал покорно ждать, искренне надеясь, что ожидание не продлится долго.
— Достань през… — договорить Гарри не смог — дыхание сбилось.
— Да, важная деталь, — согласился с ним Том, поняв и без окончания. В доме у него хранилось пару пачек. Да и идти далеко не пришлось, находились почти под рукой. — Ложись.
Том мягко толкнул в грудь, когда Гарри приподнялся, чтобы обхватить его руками. Нетерпение его виделось и чувствовалось в каждом жесте.
— Умница. А теперь раздвинь для меня ноги.
Мягкие, удобренные смазкой, пухлые ноги были приглашающе раздвинуты. Смущение до Гарри добралось из-за столь открытой позы. Такого ему ещё делать не доводилось. Он был стрелком, с самого детства метко поражающим мишени. А теперь сам желал оказаться на прицеле.
— Давай, прострели меня.
Не было бы так возбуждающе, Том точно бы засмеялся. Креативный омега во всем своём великолепии. Проникновение вышло безболезненным из-за хорошей подготовки и обильной смазки. Альфа и сам не поверил тому, как идеально вошёл. Пирожок был словно для него сделан. Неказистый для многих на вид, для него был изумительно подходящим и до восторга вкусным. Его стоны разлились по комнате, когда Том начал двигаться.
— Да, да, пожалуйста, ещё, — словно в лихорадке шептал Гарри, когда освоился с непривычными и необычными ощущениями. Горячая плоть в пульсирующем и влажном лоне была идеальной начинкой, а вкупе с откровенными прикосновениями и поцелуями — он возвышался. Том подстраивал под его себя, управлял, двигал, ласкал, пробуждая нечто новое. Теперь Гарри принадлежал ему целиком и полностью.