Цель сокола: мозг и сердце

12. Отыграла песнь

— И что? — Прокопенко в нетерпении уставился на Грома, осушающего свою стопку.

— И ничего, — сипло проронил майор, закусывая сорокоградусную жидкость зеленым луком.

Не сравнить конечно покупной с тем, что рос на даче у тети Лены, но что было, так сказать. Главное, чтобы жевалось.

— Из-за чего поссорились-то? — продолжал настаивать Федор Иванович, по новой наполняя стопки.

Гром откинулся на стул и устало запрокинул тяжелую голову. Сам не понял из-за чего. То ли Пчелкина все-таки тому виной, то ли журналистка послужила лишь катализатором давно созревших претензий.

— Игорек, вы третий день друг другу козни строите. Это как называется? — не унимался полковник.

— Это называется «страстно ссорятся», Федя, — с доброй улыбкой объяснила Елена Петровна, войдя в гостиную.

— Женщина, не вмешивайся, — мягко осек он жену. — Не видишь, парня жизни учу.

— Учитель нашелся, — насмешливо хмыкнула тетя Лена, поставив мужчинам на стол тарелку с овощами и копченостями. — Сам-то бегал за мной словно помешанный.

— Ты приворожила меня своей стряпней, — по-доброму улыбнулся Прокопенко, проведя рукой над полным столом еды и, когда жена подошла к нему со спины, нежно опустив на плечи хрупкие, но выносливые ладони, облегченно выдохнул.

— Вне всяких сомнений, — усмехнулась она, оставив на макушке мужа короткий поцелуй. — Только не засиживайтесь долго, — попросила женщина, заботливо посмотрев на уставшее лицо Игоря.

Майор молча кивнул, и Елена Петровна медленно побрела в сторону спальни, распуская косу светлых волос, посеребренных сединой.

— Игорек, — вновь окликнул полковник Грома, заглядывая ему в глаза, — ты объяснить-то можешь, что случилось?

Мужчина замялся, крепко стиснув челюсть. Кто бы ему объяснил...

Игорь не хотел разговаривать. Однако Федор Иванович, с присущей по долгу службы настойчивостью, буквально испытывал майора выразительным неотступным взглядом, поэтому он все же ответил, собрав в кучу всю свою притянутую красноречивость:

— Просто вспыхнули как две спички, — пробурчал он, потянувшись к тарелке с едой.

Но в ту же секунду ему перехотелось. Гром отсел обратно, хмуря брови.