ТРЕМОР И ТРАВМЫ

СЕНТЯБРЬ. Часть 1. Дело принципа

PART II

Первый месяц выдался непростым для нас. Очень не простым. 

 После первой же беседы, если так можно назвать мой пятнадцатиминутный монолог и исчерпывающие односложные ответы Антона, я четко понял, что не понравился парню. Антон не скрывал неприязни, однако откровенной враждебности не демонстрировал. Он покорно выслушивал меня, отвечал на вопросы, хоть и не распространено, послушно приходил на групповые занятия и выполнял все задания, хотя и без особенного энтузиазма. Он был сиротой с рождения, информации о родителях в личном деле не было. Несколько дисциплинарных взысканий, средняя успеваемость в школе, которая неизбежно склонялась к низкой, пара драк в месяц, как по расписанию – стандартный набор для детдомовца, тем более взрослого, коим считался Шастун в свои семнадцать лет. И все было бы ничего, если бы не сразу три приемные семьи, которые одна за другой отказались от Антона в довольно короткий промежуток времени без каких-либо серьезных для этого причин.

- Почему от него отказываются? Он, конечно, не подарок, но здесь ведь есть экземпляры куда ядрёнее него.

 - Согласен, - Стас неторопливо потягивает ужасный кофе из допотопной кофемашины, которая стоит у него в кабинете, и считается неоспоримым предметом гордости ее обладателя, - но сам понимаешь, есть одно «НО», которое все очень усложняет.

 - Чем именно? В конце концов, их предупреждают об этой... - я неожиданно осекаюсь, аккуратно подбирая нужное слово, - приемных родителей ведь предупреждают о его особенности.

- Особенности? – Стас хмыкает в разноцветную чашку с яркой надписью «Любимому», - Арс, это не особенность. Это болезнь. 

 Я молчу, хотя слова так и лезут из меня наружу. Можно бы поспорить с ним на эту обширную тему, но я заранее вижу, что препирательство с директором ни к чему хорошему не приведет. 

- Думаю, дело именно в этом. Так-то Шастун вполне себе адекватный, - Шеминов чешет стремительно лысеющую голову и отставляет чашку, - недавно помог актовый зал покрасить, на территории убирается. У меня к нему, как у директора, в общем-то, претензий нет.

Я согласен со Стасом. Антон, действительно, неплохой парень, судя по тому, что успел узнать о нем за столь короткий срок. Он умел слушать, хотя всем своим видом демонстрировал, что ему ничуть не интересно, что я говорю, логично отвечал на мои вопросы, иногда даже вступал со мной в короткие, но занимательные дискуссии. В эти минуты я превращался в гигантскую губку: старался впитать в себя каждое лишнее слово, каждую подробность, выражение лица, изменения позы или сбитое дыхание. Все это, позже, помогло бы мне составить его психологический портрет. Конечно, местный психолог, Дима Позов, выдал мне все, что имелось у него на Шастуна, однако, мне хотелось изучить его лично, на собственном опыте.