Every jockey gets his prize

-5-

Нежно, почти невесомо и так непривычно для жокея, словно созданного из мрамора. Гарри ещё долго стоял в поле, наблюдая за удаляющейся фигурой и чувствуя нарастающую панику в груди. Руки дрожали, он даже не смог поднять себя, чтобы сесть верхом на Пташку, чувствуя, как все его мышцы внезапно превратились в тягучую, неподдающуюся указаниям, жидкую массу. Сердце гремело в ушах, а щёки пылали так, как никогда раньше.

Этой ночью Гарри было не заснуть. Причудливые тени в лунном свете гуляли по потолку, стенам и казались ему чьими-то руками с кривыми и длинными пальцами, готовыми его забрать, сломать за то, что он совершил столь безобразный поступок. Для Гарри всегда существовало только одно сочетание: мужчина и женщина, и ему казалось, что он совершил преступление, надкусил запретный плод. Каждый шорох, каждый скрип говорящего самим с собой дома, слышался Гарри чьими-то шагами. Ему казалось, что сейчас кто-то придёт, увезёт, убьёт за то, что он сделал. Это было невозможно, не укладывалось в сознании, разрывало его виски и всё тело на кусочки, и Гарри не мог этого вынести. Простыни кололи, подушка превратилась в камень, а под одеялом было жарко так, что казалось, будто он сгорает в адском пламени. Что ж, он этого заслужил. Не нужно было позволять этому до мурашек по позвоночнику жокею вторгаться в его жизнь, не нужно было с ним спорить, но как это было возможно, когда Томлинсон улыбался, щурясь до морщинок вокруг глаз, когда его запах одурманивал, а смех заставлял воспарить до небес, стоя на земле. 

Наверное, Гарри был испорчен. Ему хотелось содрать с себя кожу, заменить сердце, очистить разум. Он больше не мог лежать, вскакивая и ходя на цыпочках по комнате, спешно натянул на себя одежду, которая приятно охладила тело. Ступеньки скрипели, дед мог проснуться, но Гарри это не волновало. Ему просто до безумия хотелось выбраться из дома, из своей комнаты, кишащей воспоминаниями о мягких губах.

Пташка спала, и Гарри почувствовал себя неловко, когда ему пришлось её разбудить. Она недовольно фыркнула, тыкаясь в его щёку бархатным носом. 

— Тише, малышка. Ты нужна мне сейчас. Очень нужна. Прокатимся?

Ладони вспотели, когда он начал снаряжать лошадь, затем выезжая с фермы. Он вдохнул прохладный воздух ночи, наблюдая за залившей всё вокруг луной и слушая яростное стрекотание цикад. Гарри не медлил, набирая скорость, пытаясь убежать от самого себя. Но он просто не мог. Его дьявольское второе «я» не отставало, злобно смеялось, кружило вокруг, обнажало острые зубы, повторяя: ЛуиЛуиЛуи, и глаза Гарри начало предательски щипать. Он знал, что всё было бесполезно, что бежал в никуда, и так отчаянно хотел, чтобы земля под ним разверзлась, чтобы больше не пришлось терпеть то, что разгоралось внутри всё с большей силой. Он резко потянул за поводья, останавливаясь и чуть заваливаясь назад из-за вскинувшей копытами от неожиданности Пташки.