the narrator

twenty-second story.

Все лучшие вечера были именно здесь. На крыше не новой одиннадцати этажки, у подъезда которой собирались, как раньше, пожилые женщины и смотрели с презрением и так же обсуждали каждого, кто проходил мимо. Но только одну они знали в лицо и улыбнулись ей сочувственно, услышав дрожащий голос, бросивший приветствие и бестолковую фразу о том, что какая хорошая погода.

Буквально забегая в лифт, она прислонилась спиной к железной стенке, в попытках отдышаться и избавить горло от отвратительного ощущения комка, давившего на сознание. Хотя, это не помогало. Каждая история, происходившая тут, рушилась на психику с определенным ритмом, разрушая стену защиты. Телефон разрывался от сообщений, мешая вслушаться в музыку, играющую в наушниках, и она в волне агрессии дёрнула провода из ушей и гаджета, выключая его, зная, что если кому то нужно будет, то её найдут.

Пьяные глаза смотрели на город, неторопливо утопающем в закатном солнце. Розовые и оранжевые оттенки подкрашивали окна, создавая невообразимое свечение, играли на листве высоких тополей. Гул машин, там, внизу, разбавлялся редкими выкриками детей или их родителями, громкими, сравнение было одно - словно дерутся птицы. Такая связь понравилась и горькая ухмылка режет губы.

Она плакала, спрятав лицо в коленях, как любила делать, но только когда тот человек был близко. Любила, он был космосом, бескрайним и глубоким, невероятно неизведанным, показывая ей, что значит "испытывать чувства". Лишь к нему. Испытывать чувства, эмоции. До того момента, пока не услышала отвратительное:
" - Любит она? Конечно. Уверен. А мне зачем?".

Выходит из за угла, чувствуя слезы на щеках. Злость с отчаянием горят в ней, словно ее облили бензином и легким движением руки кинули спичку. Смотрит с презрением, поджимая губы и кивает на его телефон, давая слегка опьяненному разуму понять, что все слова были услышаны. Кидается к ней, которую била крупная дрожь, но отталкивает его, с болью из груди вырывая свое сердце и все нежные порывы, а с шеи - парный кулон. накидывает джинсовую куртку, дрожащими руками завязывает шнурки и убегает, не стараясь понять, что кричат ей в след.

Кого же она любит? Совсем другого, но не его. Так хотелось думать. Эта была совершенно короткая история. Это были пустые уверения самой себя, никчёмные. Запечатлившиеся моменты электрическим током были по коже, но не доходили до кончиков пальцев, которые ничего не чувствовали из за холода. Красивые виды. Такие же красивые, как ее растертая тушь по щекам. Пустые глаза наполнялись простым окружением. Бледные губы пережимали сигарету и страх, копошившейся в голове.

Ноги несут к выходу с крыши и пустая бутылка белого станет напоминанием, когда она придет сюда в следующий раз.