Когда рядом она

14

Через час Ира позвонила. Сказала, что заедет. Тетушка была в гостях, так что разговору не мог никто помешать. Я нервничала. Голос у Ставровской был непривычно серьезен. Она приехала достаточно быстро.
- Ты смотрела передачу? – Спросила она, когда я поставила перед ней чашку с горячим чаем.
- Да, - коротко ответила я, не понимая, чего ожидать от этого разговора. Судя по виду Иры, ничего хорошего.
- Ты злишься?
- Нет.
Удивительно, но сегодня я была очень молчалива. Когда не надо, из меня так и льются комментарии, а когда надо что-то ответить более полно, язык отказывается говорить.

- А я злюсь, - вздохнула Ира.
- Почему?
- Потому что так будет всегда. Ты это понимаешь? Нас не примут. Я не смогу об этом сказать и вообще...
- Подожди, - прервала я Ставровскую, - зачем ты говоришь сейчас это? Ничего не произошло. Вокруг тебя всегда будут слухи, это шоу-бизнес.
Я боялась. Я действительно боялась. Что она испугается, что под натиском прессы она решит отказаться от нас.
- Наташа, ты не понимаешь. Мне придется всегда врать. Жить, прячась и скрываясь.
- Не скрывайся.
- И рассказать всем, что я сплю с девушкой-визажисткой? – Усмехнувшись, сказала Ира.
- Рассказать, что ты... Что тебе нравится девушка-визажистка, - вовремя поправила себя я. Ставровская не говорила, что любит меня. И решить это за нее я не могла.
- И обречь себя на добровольные гонения? На постоянные пересуды? На осуждение? Отказаться от всего, о чем мечтала? Я не могу, - тихо сказала Ира.
- И что делать? – Я уже понимала, к чему ведет наш диалог и мысленно прощалась с ней. Со своей  любимой стервой.
- Я не знаю, - ответила Ира и посмотрела на меня с такой болью в глазах, что я поняла, что в этот раз я должна быть взрослой. И решить все за нас. Потому что она не сможет. И в итоге это ее измучает так, что она возненавидит меня. И всех.
- Я люблю тебя, Ставровская, - горько усмехнулась я, - но поменять твои мечты я не могу. Думаю, лучше нам остановиться сейчас. Дальше будет только хуже и ты это знаешь. Ты не сможешь и скрываться, и прятаться, и быть счастливой одновременно. И открыться ты не сможешь. Поэтому, лучше, если ты просто начнешь...вернее, продолжишь жить так, как жила. А слухи скоро забудутся. И все будет хорошо, - спокойно сказала я, а внутри у меня была такая боль, что я боялась, что потеряю сознание.
- Прости меня, - прошептала Ира, а щеки ее были мокрые от слез, - прости. Я просто... Я просто не могу.
- Я понимаю, - сказала я и взяла ее за руку. Ира быстро поднялась со стула и подошла ко мне. Вцепившись в мою майку, она уткнулась носом мне в плечо, почти бесшумно всхлипывая. Она чуть дрожала в моих руках, а я гладила ее по спине.
Не знаю, сколько мы так простояли. Мне казалось, что вечность. Или пять минут. Не знаю. Но когда я поняла, что Ира больше не всхлипывает и не дрожит, я чуть отстранилась и заглянула ей в глаза.
- Все будет хорошо.
- Ты меня ненавидишь? – Тихо спросила Ставровская, глядя мне в глаза.
- Нисколько. Я люблю тебя. И хочу, чтобы ты была счастлива. И если для этого мне надо уйти, я уйду. Я не смогу тебя делить с кем-то или отрицать то, что я к тебе чувствую. И я не смогу слушать, что твое сердце свободно. Прости.
Вместо ответа Ставровская прижалась к моим губам, и я почувствовала чуть соленый вкус. Влажный и горячий язык уже привычно проник в мой рот, только в этот раз я чувствовала, что она будто прощается со мной. Хочет напоследок ухватить тот максимум тепла, который сможет. Взять частичку меня. Только я и так вся ее. Полностью. И когда она уходила из квартиры, а я осталась на кухне, она уносила с собой меня. Мою душу. Мое сердце.  Что там говорят? Любовь – это прекрасно? В тот момент я была в корне не согласна с этим заявлением.

Мы сидели с Олей в ресторане и отмечали ее приезд. Правда, приехала она недели две назад, и мы уже не раз с ней успели увидеться, но выбраться куда-то смогли только сейчас.
- Ну и сколько ты уже мучаешься? – С укором спросила подруга, наливая в бокал вино, бутылку которого она выдернула из рук официанта.
- Я не мучаюсь. Со мной все в порядке, - пробубнила я.
- Сколько, пять месяцев прошло? Люди за это время жениться успевают, а ты все по своей Ставровской горюешь, - прошипела Оля. Она невзлюбила Ставровскую сразу, как только узнала о нашем с ней разрыве. И как только я ни пыталась переубедить ее, что невозможность жить открыто, не делает Иру плохим человеком, я не смогла.
- Я не горюю.
- Эта сука разбила тебе сердце, но надо подняться и идти дальше. Ты смогла затащить в постель самую желанную женщину нашего кинематографа, тебе любая теперь «по плечу», - не унималась Оля.
- Я не хочу никого никуда затаскивать... - Начала было я, но была прервана незатыкающейся подругой.
- Забудь о ней, потому что...
- Оля, черт тебя побери, - разозлилась я, - как я могу о ней забыть, если ты постоянно о ней трещишь?!
- Просто мне не нравится, что ты такая унылая!
- Все. Нормально. Дай мне время. И все, - выдохнула я.
- Ладно. Что там Мария Викторовна? – Сменила тему Оля, но, как оказалось, она опять коснулось Ставровской. Она вроде бы ушла из моей жизни, и была в ней не так долго, но присутствие ее не отпускало до сих пор. Я не знала, где она, что она и как она. Я не включала ноутбук и не слушала никакие новости с того дня, как она ушла. Я постаралась вычеркнуть ее из своей жизни, но это не удавалось. Она каким-то непостижимым образом просачивалась все равно.
- Вроде успокоилась. Поначалу она с ума сходила, когда не могла понять, что со мной творится. Я по ночам же орала как ненормальная, мне кошмары снились. Точнее...снилось, как она уходит. Черт, Оль, я даже не представляла, что бывает так больно. Я думала, что, когда в 20 лет мне аппендицит вырезали, больнее уже не будет, - покачала я головой, - лучше б мне еще пять раз его вырезали, чем снова так. Месяца через два стало проще, кошмары стали сниться реже, тетушка успокоилась. Хотела меня уже к врачу отправить, потом к шаманке какой-то или что-то такое. Благо, я ей объяснила, что гадалки и колдуньи не помогут, все пройдет. Она допытывалась сначала, что со мной, потом допытывалась, где Ира. Потом начала сравнивать Иру и Марину, что она пропала также. Мне кажется, скоро я приду домой, а тетя мне с порога заявит «я знаю о тебе все, я поняла», - усмехнулась я.
- Думаешь, она не поддержит тебя? – Спросила Оля, снова наполняя бокал.
- В любви к девушкам? Не уверена.
- Она у тебя же продвинутая такая. В курсе, что это и как это. Помнишь, как она песни Тату напевала? Мы курсе на втором к тебе в гости пришли, а она по кухне с тряпкой и поет, - засмеялась Оля.
- Помню! Она тогда нашла магнитофон кассетный, где-то откопала мои кассеты, эту в том числе. И она неделю меня мучила этой группой. Я-то их уже столько лет не слушала.
- И что ты ей про Иру сказала?
- Сказала, что она на съемках, что ей некогда, и так далее.
Оля кивнула и замолчала. Спустя несколько минут она спросила:
- Ты ее так и не видела больше ни разу?
Я отрицательно покачала головой, а жжение в груди разлилось с новой силой. Когда она меня уже отпустит?
- Это нехорошо, - нахмурилась Оля, а, увидев мое непонимающее лицо, продолжила, - ну, вы же любили друг друга. Это нехорошо, что из-за мнения общества вы не можете быть вместе.
- Ну, Ставровская о любви мне никогда не говорила. Поэтому, юридически, люблю ее я. Любила, в смысле, - поправила я себя тут же, хотя смысла в этом не было.
- Мда, кто знал, что из всех женщин ты выберешь ее, - протянула Оля, - чем она такая особенная?
Я молча улыбнулась.
- Я не знаю. Это даже не объяснить. Я была с ней просто... счастлива. Было ощущение, будто... Какой-то целостности. Это если бы ты всю жизнь ходила в солнцезащитных очках, а потом их сняла. Вроде и так все было видно, но с красками как-то иначе. И это было... - Я грустно усмехнулась, - а когда она ушла, снова стало все не так. Только после того, как я узнала, как может быть с ней, действительность без нее меня разочаровала. Но, думаю, когда мои мозги вместе с сердцем «встанут» на место, все будет хорошо.