Она нашла его лежащим в лавандовом поле, где он наблюдал за бесконечным космосом, укутавшись в тонкий плащ. Стебли растений, обычно назойливо щиплющие своими маленькими цветочками щиколотки проходящих мимо них путников, сегодня глубоко спали и еле заметно колыхались на ветру. Вверху будто разверзлась бездна: тот участок неба, который можно было видеть над полем, в эти часы почему-то казался особенно тёмным, контрастируя с более светлыми, что у самого горизонта, — синими, бордовыми, фиолетовыми. Небо не было похоже на то, что мы обычно привыкли называть этим словом. При сравнении небо «реального» мира начинало казаться плоской текстурой. Здесь явственно ощущался объём: одни звёзды находились ближе, другие дальше, кое-где виднелись планеты, о названиях которых можно было только гадать, даже целые галактики порой представали пред взором терпеливого наблюдателя. Кощунственно называть это незамысловатым словом «небо», так что здешние обитатели и бывалые путешественники обычно зовут его «космосом».
— Сегодня на редкость ясно, — сказал он при её приближении. Почему-то она вспомнила, как он, будучи ещё совсем юнцом, боялся сделать даже маленький шаг за пределы той опушки, где они впервые встретились, или хотя бы поднять глаза вверх. В то время он только начинал сочинять свои небольшие рассказы. Неуклюжие, нелепо звучащие предложения казались ей безумно милыми, словно веснушки на лице у подростка. В то время он заказывал раф или латте, говорил тихо и сильно сутулился. Иногда он высыпал из контейнера зубочистки и начинал их перебирать, — видимо, это его успокаивало. Сейчас он уже был другим. Она научила его говорить громко и чётко, показав, что значит быть уверенным в себе, да и в целом каждую их встречу вдохновляла его совершенствоваться, чтобы хоть немного ей соответствовать. Он был уже не молод и чувствовал себя здесь как дома. Вежливо просил сделать американо и всегда одаривал лёгкой, ничего не выражающей улыбкой. Его работы тоже стали немного другими. Из них ушла та юношеская беззаботность, тот оптимизм, та радость жизни. Он больше не воспевал в них первую любовь и летние деньки. Он стал писать о ежедневных проблемах, с которыми сталкиваются люди, искусно вскрывая, словно хирург, тайные мысли и переживания своих персонажей. У его работ нашёлся свой преданный круг постоянных читателей, которые находили в этих текстах себя и благодарили автора за столь честное изображение окружающей их действительности.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Один американо, пожалуйста!
Historia CortaЧто ты знаешь о мире, где всегда царствует ночь? Где на могучих стеблях вырастают звёзды и, словно семена одуванчиков, улетают в космос, указывая путь заблудшим людям? Где пространство наполнено тишиной до тех пор, пока ты не прислушаешься? Мир, в к...
