Мона вздыхает, давая своё согласие. Она не задумывается, понимая, что это в любом случае лучше, чем продавать себя так, как она думала это сделать.
Голова кружится всё сильнее, и она прикрывает глаза, пока парень напротив, смотрит на неё некоторое время с ухмылкой, а после подходит к ней, кладя руку ей на лоб.
— Ты хоть ничего не принимала?
Девушка вздрагивает, отступая от него, моргая несколько раз.
— Я... Я... Нет!
Скарамучча смотрит на неё с непониманием, а после с безразличием.
— Душ в той стороне, приведи себя в порядок. Я ужин сделаю.
Он уходит, махнув рукой, и Мона вздыхает, смотря ему в след, а после осторожно проходит по квартире до ванной комнаты. Она включает свет, и заходит, закрывая дверь на защелку. Просторно. У них дома, кажется, даже кухня меньше.
Мона вздыхает, снимая с ног чулки, сразу же выбрасывая их в урну. Никогда больше она их не наденет. Никогда. Её бросает в слабую дрожь, и она мотает головой, чтобы не думать лишнего, расстегивая боди. В голове путаются мысли от того, что эту одежду могли на ней и порвать, и на без того бледном теле, оставить раны, которые бы доводили до тошноты ещё долгое время.
Она касается пальцами шеи, проводя слабые линии ногтями, прежде, чем слышит тихий стук в дверь:
— Ты не вырубилась там?
Мона приходит в себя за считанные секунды, чтобы убрать руки от шеи и выдохнуть:
— Сейчас иду.
Она оставляет боди на вешалке, наконец-то смотря на одежду, которую ей дали. Обычная широкая белая футболка и черные спортивные шорты, что приходятся ей по размеру. Одежда в которой чувствуется комфорт, что до невозможности удивительно. Мона развязывает свои хвостики, от чего волосы спускаются свободно на плечи и она выдыхает. Включается вода в кране, и она наконец умывается, чтобы смыть макияж, что делала в спешке.
Мона выходит из ванной, выключая свет и проходя туда, откуда доносится звук какой-то музыки.
Парень стоит у плиты переворачивая что-то в сковороде, что Мона не может особо разобрать, хотя по запаху, как минимум, это что-то съедобное.
