Толерантность есть? а есть найду?

======= Часть 1 ======

Петушара, который отчаянно хочет найти себе курочку. Или, скорее, такого же петушару. Ну на крайняк голубя какого залётного. А вокруг одни бычары водятся. Вот Пернатый и ходит злой, как тысяча чертей, и пугает всех вокруг зенками своими из-под кепарика. И только шкет его поблизости вертится, Тэха. Ходит на полусогнутых, коленки расставляет, свистит, падла, ножичек свой на пальце крутит. Пернатый только к нему спиной поворачивается. Только ему жопу свою доверяет. И никто не знает, то ли Тэха тоже педик, то ли просто отбитый с Пернатым якшаться.Однако ж при том, что Тэха только шкет, про этого малого нельзя забывать. Он в свое время тоже с Упырем тусовался, да видать нахватался всякого. Хитрая падла, аж кулаки чешутся морду его почистить. И морда у него зверская. Как растянет свою харю в лыбу ядовитую, так аж перекреститься рука сама тянется. Таскается вечно с ножом в одном кармане и семками в другом. Об этом все знают, потому что Тэха семечки из кармана никогда не лузгает, он любит их в чью-нибудь рожу на стреле бросить, а следом кулаком с рукояткой ножа по темечку ебнуть. Вырубает моментально и надолго. Странно, что никого к господу богу еще не отправил этот Тэха. Некоторые пацаны думают, что тот на удачу семки таскает и, мол, если он их не бросит в рожу, то не победит никого. Да только Тэха всегда бросать успевает.А вдвоем с Пернатым эти утырки просто убойное оружие. Как ни странно, но как только улеглась шумиха после пропажи Упыря, закончился вечный дележ территории (тусуемся там, где Юнги  не ходит, пацаны), на улицах стало спокойнее. Теперь братва все пыталась придумать, как им деспотичного педика прихлопнуть и потом не загреметь на зону пожизненно, вместо вечных тёрок между собой. А Юнги будто бы и в ус не дул, жил себе припеваючи, свободную жопу искал.
На самом же деле, он гонял пронырливого Тэху повсюду, кабы узнать чё почём где у кого затевается и всегда технично сливался с мест, где ему планировали устроить тёмную. Пернатый дураком не был и повторения того печального случая с пацаном и его яйцами вкрутую не хотел.Хотел он мужика. Ну или конкретную часть тела мужика. Член. Хер.
Да только где ж в таких трущобах-то отыщешь себе хоть один член. Да еще и при том, что вся братва спит и видит, как ты валяешься в канаве холодненький, как бабкин холодец на новый год. Тэха говорит, что и на его пернатой улице будет праздник и там обязательно перевернется грузовик с горячими цыпами петушиного окраса. Да только Юнги не верит. Юнги затрахался уже гонять за разовым перепихом в подворотню за гей-клубом, где можно выловить еще тепленьких пьяненьких заднеприводных цып.Юнги затрахался объяснять Тэхе, что ему нужен не просто член, а его личный хер, только на другом человеке. Чтоб можно было ну там... цветы таскать, пивасом угощать по-братски, за жопу хвататься и в десны долбиться, когда захочется. Он затрахался, но он все же зачем-то объясняет Тэхе, в нцатый раз уже. Тэха опять кивает с видом, будто только что личинку отложил, и тянет Пернатого за собой. Пернатому и тут, на стадионе, старом, как дерьмо мамонта, неплохо сидится. Но Тэха говорит, что во-о-о-о-н там совсем рядом во дворе лавка вот ну просто зашибись, вот зуб те на, только погнали покажу, че там такое.Пернатый тот ещё петушара. Когда он ходит по району, разбегаются все, даже мусора. Ладно, мусора бегут скорее в сторону Пернатого, чтобы спросить с него за очередную кражу в мини-маркете, но Пернатый-то не пальцем деланный. Так-то Пернатого Юн гей зовут, но кликуха к нему пристала намертво, чай не за красивые глаза дали. Глаза у него, кстати, совсем не красивые. Маслянистые, блестят с-с-саркастически из узеньких прорезей век. Пернатый, вообще-то, недавно только по району главным стал, раньше-то его Упырь крышевал. Но Упырь пропал куда-то, уж несколько месяцев его на улицах не встретить. Братва уж собиралась Пернатого, наконец, почикать, прибрать к рукам его территорию, да показать, где место сраным педикам. А им не место среди нормальных пацанов. А Пернатый совершенно точно педик. И даже не скрывает этого. Ему стрелу забиваешь, а он после махалова тебя в хату свою убогую тащит и ебет. Ну, так говорят.   Никто так-то не знает, что Пернатый в хате делает. А все, кто побывал у него там, рассказывать отказываются. Пернатый вообще стремный чувак. Ленивая сволота, в которой агрессии отчего-то как говна в параше. Пацаны боятся вечерами на улицу выходить из-за него. Так, бывает, тусуешься за углом какой-нибудь панельной многоэтажки, ждешь, у кого бы телефончик отжать или часики снять, а тебе сзади: «У-у-у-у-у, вот это жопа, я бы вдул!» Даже на турниках теперь редкого беднягу встретишь, все ходят тусовать в соседний район, потому что Пернатый и там торчит. Приходит, значит, братва ноги забить, бицуху качнуть, туда-сюда, хуе-мое, так он и там сидит. Нахохлившийся, с улыбочкой гаденькой, да волосней своей крашеной. Будто он банку яги себе на башку вылил. Сидит и смотрит. Ничего не делает, только пырится внимательно так, что холодный озноб по хребту бежит. Пивас прихлебывает, семки щелкает, будто в кино пришёл, пидор. Но Пернатого не трогает никто. После того раза, когда Упырь пропал и ему тёмную устроили, Пернатого вообще за три улицы обходят. Он одному бедняге тогда так яйца выкрутил, что тот без слез шевелиться не мог. А потом сказал спокойно так: «Люблю я члены епта». И ухмыльнулся. Так-то Юнги  не только за члены хвататься умеет, у него удар левой такой, что голова потом полчаса звенит ещё, и пальцы у него на ногах отбитые до нечувствительности, ломаные-переломанные, кривые, но крепкие. Один раз в бочину пнет носком и все, дыхалка сдохла. Короче говоря, Пернатый тот ещё петушара.    Пернатый рожу кривит, пивас в руке сжимает так, что банка мнется, и шаркает за Тэхой нарочито медленно. Тэха с шилом в заднице скачет вокруг, как припадочный, но Пернатому как-то уже привычно. Они доходят до этой лавки, Тэха услужливо подсовывает Юнги кулек с семками и оперативно гоняет в ларек за пивасиком. Пернатый достает помятые сигареты и достает одну наполовину поломанную, чтобы подкурить от спички. Вот уж что-что, а сигареты Пернатый любит хорошие. Любит всякие, на самом деле. Пробует вкусы, как капризная деваха какая-то. Пока что в личном топе Пернатого значатся нихуевые такие Мальборо из мини-маркета в соседнем квартале и эти, тонкие, со вкусом яблока. Пернатый сидит на спинке лавки, лениво потягивает сквозь зубы дым и заливает это дело пивасом. Красота. Такая же красота, как и на том старом стадионе. Только Тэха рядом мерзко хихикает. Юнги  как раз собирается ему сказать, чтобы хлебало завалил и сказал, нахрена он его приволок, как замечает ангела. Эти двое останавливаются напротив лавки Юнги с Тэхой и с сомнением смотрят на все ещё пытающегося выхаркнуть свои легкие Пернатого. Тэха им улыбается неуверенно, а Юни чувствует себя так, будто он тварь дрожащая, к которой снизошли божества. Вот проведи сейчас линию меж их лавкой, заплеванной семками и с пятнами пиваса и чистенькой дорожкой, на которой стоят эти двое, освещаемые ярким солнечным светом, и будет, словно небо и земля случайно встретились.Пернатому хочется на колени упасть и то ли молиться начать, то ли за член ангела потрогать. Ангел улыбается неуверенно, а Юнгез видит вокруг его светлых волос нимб из зыбкого солнечного света. Охуеть. О-ху-еть можно.— Пойдём, — говорит тот, что не ангел, и ангел шагает к подъезду, неловко перекладывая из руки в руку пакет с продуктами. Пернатый, наконец, откашливается, чувствует, что башка чуть не лопается от натуги, с которой он кашлял.— Как ты, братан? — спрашивает Тэха.
— Я, братан, — отвечает Пернатый задумчиво, — только что в бога уверовал.
— Пиздишь.
— Базарю.
Юнги с трагичным прищуром хватается за свой пивас и отхлебывает. Отхлебывает, правда, многовато и пивас течет из уголка губ. Пернатый все равно драматично смотрит на скамейку у соседнего подъезда и на облезлый куст сирени. Пивас с подбородка падает ему на коленку.
— Братан, — говорит Юнги. — Я вот сейчас вроде пиваса глотнул... но... будто бы отраву выпил.
— Че? — спрашивает Тэха, повернув лицо к Пернатому. У него на роже шелуха от семечек прилипла кое-где.— Ну, понимаешь... бля, как там было? Я написал на сигарете ее имя и хотел сжечь, но получилось, что я дышал ей... И вот у меня так же... Только с пивасом и этим ангелом...— Пернатый задумчиво болтает в руке пивасом и поднимает взор к небу.— Прости, братан, я тебя не понимаю, — бормочет Тэха и чуть переступает ногами по лавке, по-птичьи отползая к другому краю.
— Куда тебе, шкет...
— И то верно. Так чё, братан, он тебе понравился, а? Вдул бы ему? — спрашивает Тэха взволнованно, только что слюна из пасти не капает.— Хлебало завали! — огрызается Юнгез. — За этим совершенством надо ухаживать.— Чё? Типа веники таскать и жопу подтирать?
— Типа на руках носить, пылинки сдувать и жопу целовать.
— Чё, прям жопу?
— Братан, его жопа, это первое, чего я хочу коснуться своими губами.
— Агрх! — Тэха кривится, будто заточил целый лимон одним куском. — Ты до пизды мерзкий, братан.
— Попизди мне тут ещё, шкет! — ворчит Пернатый, и Тэха замолкает на какое-то время.
Юнги переосмысливает свое существование. Ему нужен этот ангел. Если не в койке, то хотя бы перед глазами. Серьёзно, Пернатый слабо представляет, как мог раньше не верить в боженьку, если по земле ходит такое вот. Светлое, тёплое даже на вид, будто сотканное из солнечных бликов на банке яги.
— Чё будешь делать, братан? — спрашивает Тэха осторожно, глядя на непривычно серьёзного и задумчивого Пернатого.
— Завоевывать, блять, завоевывать, братан. Чимина устраивает их новая квартира. Она относительно недорогая, довольно просторная, но главное, в ней всего две комнаты и у Чимина с Чонгуком больше не будет соседей-дебоширов, гораздых каждые выходные закатить вечеринки. Да, от универа далековато и теперь по утрам придётся тратить на дорогу целый час, но Чимин согласен на такой расклад, если у него будет возможность спрятаться ото всех в своей собственной комнате хоть ненадолго. Район, конечно, аховый, буквально переполненный различными элементами криминального и околокриминального характера. И, по идее, Чимина еще в первый день должны были тормознуть и потребовать пояснить за длинную сережку в ухе и явно крашенные волосы. Однако этого не произошло ни в первый, ни во второй день. Будто все эти группки бдящих спокойствие района гопников были заняты чем-то куда более важным, чем появление очередного смазливого педика на их территории.Не сказать, чтобы Чимина это не радовало. Он просто боялся того момента, когда его все же заметят. А ещё он переживал за Чонгука. Тот хоть и не выглядит так вызывающе, как Чимин, но все равно видно, что он из обеспеченной семьи, милый, обласканный любовью и заботой мальчик. И Чимину очень хочется, чтобы он таким и оставался как можно дольше. Поэтому он настойчиво пихает Чонгуку в рюкзак свой перцовый баллончик и уговаривает оставить его на всякий случай. Чонгук брови хмурит, как капризный ребенок, но все же соглашается с неохотой.Чимин вздыхает спокойнее, покупает себе новый баллончик. Ну мало ли.Мало ли случается неожиданно. Они с Чонгуком после занятий решают прогуляться по району немного, чтобы подышать вкусным свежим воздухом и чуть погреться на ласковом весеннем солнышке, когда им на встречу выруливает долговязый гопник, с лихо сбитым на бок кепариком. Он идет к ним почти карикатурно, расставив коленки в разные стороны, пожевывая какую-то тонкую ветку и играясь с ножиком на брелоке, подвешенном на указательный палец. Чимин напрягается, ожидая стандартного вопроса про закурить, однако парень оглядывает их внимательным взглядом и спрашивает совсем другое:
— Чё как, к петушарам толерантны? — говорит он неожиданно низким голосом. Чимину вдруг кажется, что парень куда старше, чем выглядит.
— Э-э-э, — глубокомысленно выдает он. — Нет?
— Ты чё, сам не в курсах? — будто бы удивляется парень. — А поебать, все ж и так понятно. Братан должен заценить, — бормочет он и просто проходит мимо, все еще поигрывая ножиком и шаркая жуткого вида кедами.Чимин думает, что эта встреча не принесет ему никаких проблем, пока через пару дней не замечает у подъезда того же самого парня вместе с его дружком. Чимин опять напрягается, чувствует, как все его нервы натягиваются струной в ожидании столкновения, потому что тот, второй, смотрит очень пристально. Глаза щурит, семечки свои как-то зло кусает. Чимин еле сдерживается, чтобы не схватить Чонгука за руку и не убежать с ним в подъезд побыстрей. Когда они проходят мимо лавки с гопниками, Чимин думает, что все уже обошлось, как тот, жуткий начинает громко кашлять. Чимин вздрагивает и замирает. Озирается опасливо, однако видит, что парень и правда просто подавился. Второй лупит его по спине, а Чимин размышляет, стоит ли ему спросить, все ли с ним в порядке, или ему за это вмажут по роже?— Пойдем, — говорит ему Чонгук тихо, и они направляются к подъезду.