Толерантность есть? а есть найду?

===11===

— Смотри  братан, — говорит Упырь Пернатому из далекого прошлого. Он перекатывает во рту сигарету и щурится, пока поливает изрезанные бритвой руки Юнги зеленкой. — Есть геи, а есть пидарасы. Юнги шипит, потому что больно сука зеленкой по свежим ранам, но не вырывается, потому что вокруг и так все уже в этой срани вонючей. Упырь носом хлюпает и трет бровь большим пальцем, окрашивая ее в зеленый. 

— Вот ты гей, — продолжает Упырь.

 — Нормальный пацан. Чёткий. Ну нравится тебе других пацанов в жопу долбить, чё ты от этого менее чёткий стал? Че ты теперь не можешь по роже захуярить? — Я тебе с-с-с-сука сейчас захуярю, — тихо свистит Юнги, когда Упырь принимается криво заматывать его руки бинтом. Белая ткань моментально пропитывается зеленкой вперемешку с кровью. — Не захуяришь. Ты, долбоеб, слишком много крови потерял, — Упырь говорит это добродушно, но в глазах мелькает дикий, очень тоскливый страх. — Так вот, — продолжает он. — Помимо геев есть еще пидарасы. Они необязательно любят долбить кого-то в очко, они даже необязательно любят, чтобы им долбили в очко. Они просто люди-ублюдки, мрази, которые чет постоянно сука мутят какие-то непонятные мутки и сука всем вокруг жить мешают. — Ну тогда ты пидара-а-а-ас, братан, — хохочет Юнги коротко и чуть не падает с табуретки, потому что комната вокруг вертится, а тело слабое-слабое. Упырь его поддерживает, упасть не позволяет. — Тут ты прав, я тот еще пидарас, — ухмыляется в ответ Упырь. 

— В кровать? — Не, нахуй, — говорит Юнги тихо. — Не хочу в этом доме оставаться. Можно я у вас с Тэхой перекантуюсь немного? — Без базара ваще. — Соре братан, я ебу дал, — печально говорит Юнги, глядя на свои израненные запястья. —

 Сочтемся еще. Упырь помогает Юнги подняться с табуретки, и они оба растворяются в темноте коридора хаты родителей Юнги. * В районном отделении полиции не бывает тихо. Возможно, дело в том, что район называется «Оралово», а возможно все дело в слишком ретивых полицейских, очень рьяно тянущих в участок всевозможных асоциальных элементов, которые все равно сваливают через сутки. В участке всегда кто-нибудь орет «мусора вонючие пиздуйте на помойку!» или «сюда иди я тебя с одного удара ушатаю, падаль!» или просто слышатся вопли какой-нибудь проститутки, которую кто-то решил выебать прямо в кпз. В последнем случае за воплями проститутки следует ор дежурного бедолаги, который «сука как же вы затрахали! А ну слезай с нее! Слезай, я сказал!» Оралово район большой. Инфраструктура в нем похеренная, древняя и нихрена не окупающая сама себя. Но людей живет много и все пытаются как-то не сдохнуть. Странное дело, но если человека вывезти из Оралово, Оралово из человека не вылезет никогда. Не потому, что на подкорке селится маленький злобный гопник или ворчливая баб Зина, а потому что этот район, несмотря на всю его убогость и, прямо сказать, малую для жизни пригодность, влюбляет в себя людей. Главное, как ржут мужики, когда рубятся в домино во дворах, это название. Название очень чутко отражает суть всего места. Непонятно, то ли на тебя тут будут орать, то ли ебать орально. Так что полицейский участок в Оралово напоминает скорее скотный двор, чем правоохранительное учреждение. Там постоянно творится какая-то дичь, постоянно кто-то куда-то зачем-то бежит, постоянно кто-то что-то кому-то зачем-то орет и постоянно кто-то у кого-то зачем-то что-то требует. Иногда Юнги думает, что это настоящий филиал ада, в который его бабка так отчаянно верила. Юнги искренне надеется, что она ошибалась, потому что оказаться в такой хуйне после смерти он бы никому не пожелал, а тем более своей бабулечке, единственному человеку, кормившему своего маленького «петушочка» пирожками с капустой. Пернатый вот и при жизни в этом говне оказывался не раз и не два. Пернатый вот даже снова тут оказался. Правда в этот раз его не притащили сюда пьяным вусмерть и наполовину облеваным, его не затолкали после стрелы, всего в кровище и грязи, его даже не задержали за мелкое недоказанное воровство. Нет. Он пришел сам. Сам. Своими кривыми костлявыми шпалами притопал. Юнги вдыхает запах сырого бетона и морщится от давящего ощущения стен вокруг. Он видит перед собой решётку, перекрывающую коридор сразу на входе у каморки дежурного, и на секунду думает, что ну его нахуй, и даже разворачивается. Но что-то все же заставляет его застыть на месте и дико затупить на входную дверь. Пернатый все же отмирает и, шаркая, подходит к окошку дежурного.