Теперь все будет иначе

Гарри Поттер был... Странным. Как ни загляни в его голову — сплошной долг стране, миру, людям, которые и пальцем о палец не ударили, чтобы защитить хотя бы самих себя.

И из магов — даже самых слабых — за пятнадцать лет никто ничего не сделал. Никто не пошевелил и ногтем, чтобы защитить, облагородить всеобщего «должника» — «Избранного», — со смешком поправил Лорд сам себя, — хотя бы от возможных нападок якобы безобидных маглов.

Однако Волдеморт на своей шкуре знал меру их безобидности — потому и ненавидел бешеных собак, пренебрежительно называемых в магическом мире «простецами».

Младенца, рожденного в конце июля, еще до рождения громко нарекли «Избранным» (Темный Лорд спрятал лицо в ладони, думая, как бы намекнуть оппонентам, что тайное должно оставаться тайным, а не распространяться по стране быстрее ветра). Подставили под Аваду. Бросили на порог маглам, не оставив ни объяснений, ни наблюдателей. И через одиннадцать лет забрали — как куклу из коробки на чердаке.

А на пороге магического мира — дружно набросились с поголовным обожанием и всеобщей благодарностью.

Словно это сразу же излечило бы искалеченные тело и душу ребенка.

Словно это все объяснило бы и оплатило все счета, которые этот мальчик имел право предъявить народам магической Англии.

Словно от этого ему перестало бы быть одиннадцать, двенадцать и так далее лет, пополнился бы дефицит знаний о магическом мире, где ему еще предстояло жить.

Словно он перестал бы каждое лето возвращаться в «коробку» и там голодать, носить вещи не по размеру с чужого плеча.

Словно от звания Героя лучше срастались бы сломанные любимыми родственниками кости и заживали порванные связки.

Словно от этого в сейфе появлялись бы деньги на лекарственные зелья, одежду, книги.

Нет, нет и еще раз нет.

Темный Лорд, под шумок иногда заглядывающий в разрываемую болью голову Гарри, знал обо всех его злоключениях и страхах.

Знал о неудачной первой любви, о злых опекунах и добрых — две недели в году — родителях лучшего друга.

Знал о выходках студентов Хогвартса по отношению к нему и его подавляющем одиночестве в толпе.