Золушка

12.

Ложиться в пять утра перед первым учебным днём было далеко не лучшей идеей, только вот ночью Антону казалось совсем иначе. Он толком не помнил, как доехал от Арсения, как вообще добрался до комнаты, зато отлично помнил ночную пробежку под ливнем до ближайшего круглосуточного ларька, в котором сигареты и алкоголь продавались вне зависимости от возраста и времени суток. Да и курить, стоя под металлическим козырьком какой-то парадной и вслушиваясь в бесперебойный стук капель, честно говоря, понравилось.

Уже через полчаса от ливня остались только огромные лужи на неровных дворовых дорогах, легкий туман и бодрящая ночная свежесть. Парень решил во что бы то ни стало добраться до набережной. Не жалко было даже такси заказать. Изначально он не рассчитывал сидеть до рассвета на холодном ветру, который у воды только усиливался, но в итоге получилось иначе.

Антон себя не понимает. С одной стороны на душе легкая тревога, а с другой — крайне противоречащее спокойствие. Парень присаживается на один из неровных бетонных блоков у спуска к воде и тут же об этом жалеет. Мелкие камни неприятно впиваются в до сих пор горящую кожу. В очередной раз закурив, Шастун пытается детально воспроизвести в памяти всё произошедшее. Парень искренне не может понять, каким образом, будучи абсолютно трезвым, можно так легко и быстро забыть большую часть вечера.

«Твёрдая поверхность стола не давала расслабиться, всё тело находилось в напряжении. Из-за неудобного положения ныли плечи, ноги постепенно становились ватными. Первые три удара были болезненные, Антон будто чувствовал образующиеся на ягодицах выпуклые полосы от ремня. Возбуждение пришло не сразу, тело слишком ярко откликнулось на первое прикосновение к краснеющей коже. Парень толком не мог понять, почему так тянется к чужим рукам, выгибаясь в пояснице и будто демонстрируя себя. Признаться, на тот момент стыдно не было. Находясь в открытой позе, чувствуя нежные прикосновения, которые медленно спускались с поясницы к бедрам, попутно оглаживая ноющие ягодицы, безусловно, хотелось большего. Антон готов был просить, не смог. Последнее, что помнит, первый и единственный толчок в чужую руку, которая совершенно загадочным образом оказалась на члене».

Антон тушит бычок и морщится, будто снова оказался на чужом столе. В общаге он уже успел рассмотреть и даже сфотографировать свою несчастную пятую точку. Последний удар слегка рассёк кожу, пришлось залить на всякий случай нашедшимся в тумбочке мирамистином и заклеить тонким пластырем. Наверняка останется шрамик, в отличие от красных выпуклых полос, которые пройдут достаточно быстро. Шастун помнил это ещё со времен физкультуры в школе. Прыгать на скакалке он не умел никогда и постоянно полосовал себе ноги. Надо сказать — было больно.