Матриархат. Роковая любовь императрицы.

Покупка

Прошел год.

Учеба прекратилась, никого из комнат не выпускали, даже в хамам не водили, и еду приносили прямо в комнаты. Лука очень волновался.

Утром его повели мыться, в небольшую комнату, куда слуги принесли вдоволь горячей воды. Луке вымыли волосы, хорошенько оттерли тело, намазали разными маслами. Торговец, критически оглядев их работу и самого парня, покачал головой:

— Волосы хороши, бедра, пожалуй, тоже, но вот стати нет. Тощим был и есть!

Луке стало обидно, хотелось крикнуть: на себя посмотри! Но торговец прав, он тоненький, как тростинка. Но ему хватит и того, что есть, а если кому-то не понравится, так пусть найдет себе другого, а его… отпустит, например. От этой мысли почему-то стало весело, он даже хихикнул.

— Ты чему смеешься?

— А если я не понравлюсь, меня отпустят?

 — Куда?

— На волю!

— Дурак, — пожал плечами торговец и сделал знак слугам, чтобы одевали его.

Луку вели вместе со всеми кому-то на показ, закутанного во множество тряпок, только лицо было открыто. Их привели в комнату.

В комнате их было шестеро — шесть рабов, голых под большими халатами, готовых показать свои тела, а потом выполнять требования, какие последуют.

Под большим парчовым халатом ничего. Луку еще никто из женщин не видел нагим, он был в ужасе от предстоящего, и чтобы не броситься бежать, не забиться в истерике, старался думать, о чем угодно кроме того, что происходит.

В комнату вошли две женщины и торговец. Лука смотрел на них. Первая была одета в богатые одеяния, на ней были золотые украшения.

Вторая была одета скромнее, но видно, что она из высшего сословия. Обе были в хорошей форме, а на ремешке было оружие. Торговец показывал рабов, Лука стоял по очереди пятым. Он словно сквозь сон слышал, как нахваливает согнутый красоту и страстность рабов, как усмехается одна из покупательниц.

Пленники по знаку покупателя сбрасывали с себя халаты, оставаясь под заинтересованными взглядами. Девушки же лишь задумчиво хмыкали и переходили к следующему.

Дошла очередь и до Луки; сам того не замечая, он вцепился в полы халата, словно запахивая его глубже.

— Этого разбойники привезли, при набеге взяли.

Карие глаза снова с зелеными, широко раскрытыми от ужаса. Он понимал, что, если его заставят раздеться перед ними он просто умрет. Ну, в крайнем случае, лишится сознания. Продавец тараторил:

— Грамотный, несколько языков знает, поет, играет на музыкальных инструментах. Никому пока не показывали, чист, как младенец.

Одна из девушек показала жест рукой, и торговец за руку повел его во вторую маленькую комнату. Позже туда вошла и одна из девушек, двери за ней прикрыли плотно. Они остались наедине. Она сидела, развалившись на подушках, он стоял, дрожа от страха.

— Сними все.

Лука закусил губу, но подчинился. Он дрожащей рукой снял с себя халат. Она внимательно оглядела его, усмехнулась каким-то своим мыслям. Худенькое тело… а еще нежный румянец на щеках, пушистые черные ресницы над зелеными глазами, небольшими, но яркими…

Она обвела плечи Луки ладонью. Обошла сзади, проведя рукой по позвоночнику; он стоял напряженным, готовым вскрикнуть от любого прикосновения. Потом она подхватила халат и накинула Луке на плечи. Вышла, что-то сказав торговцу. Тот стал одевать Луку шепча:

— Понравился правой руке королевы.

Лука побелел. Советница королевы. Из-за двери доносился разговор.

— Я беру. Сколько он стоит?

Дальше Лука не слушал. Не было желания. Его продали. Как животное, вещь. В груди что-то оборвалось. Его увели прямо так, как был — голым под халатом. Теперь он принадлежал этой женщине как собственность, и отдавать его в обучение та не собирается.