С момента рождения Сарады прошло целых шесть лет. За это время Коноха будто бы с ног на голову перевернулась: Цунаде ушла с поста Хокаге, передав это звание Какаши, после чего Хатаке, пробыв главным шиноби деревни на протяжении пяти лет, передал эту должность удивительно уверенному и целеустремленному человеку, что на протяжении всей жизни мечтал стать Хокаге — Наруто Узумаки.
По итогу безмерная радость джинчурики после становления Хокаге переросла в хроническую усталость, так как на работе он проводил до черта много времени, приходя домой только после полуночи. Наруто удавалось поспать от силы часа четыре, после чего опять приходилось вставать рано утром и ебашить на работу в резиденцию Хокаге. Времени не оставалось ни на что: про здоровый сон сразу пришлось забыть, что уж говорить о еде, ибо у Наруто не находилось даже свободных пять минут, дабы перекусить излюбленным раменом.
С дочерью он виделся крайне редко: иногда, если еще оставались силы, по ночам сразу же после работы Наруто заходил в комнату к спящей Сараде, обнимал, желал спокойной ночи, а потом вновь уходил. Узумаки безмерно сильно желал проводить больше времени и с дочерью, и с мужем, но работа не позволяла.
Каждую ночь, как только Наруто возвращался, Саске начинал просить, чтобы он взял отпуск и наконец-то нормально отдохнул, на что блондин устало качал головой, ибо дел было по горло. Учиха злился или расстраивался, но виду не подавал. Лишь крепко обнимал обессиленного Наруто и ждал, когда он уснет, прислушиваясь к его дыханию.
А утром, когда Наруто уже уходил, Сарада начинала спрашивать мать: «А где папа? Он скоро придет?».
Сердце Саске болезненно сжималось, когда он не мог прямо объяснить дочке причину постоянного отсутствия Наруто дома. И даже аргумент «он Хокаге» не помогал, ибо Сарада очень хотела видеться с отцом. Хотел, чтоб они были вместе, втроем, как и всегда.
***
Наша зима.
— Сарадаа, спускайся кушать! — крикнул Саске, предварительно накрыв внизу на стол.
«Наруто опять задерживается...» — проносится в голове у Учихи, как только он смотрит на часы, что висели на стене в кухне.
— Я не буду есть, пока папа не придёт, — вредничал ребенок, который спустился вниз. Держа свою игрушку и ворча под нос, девочка не казалась серьёзной. Она будто просто обиделась из-за небольшой ерунды, что дети принимают близко к сердцу.
