Я вздохнула, вспоминая какой была в восемнадцать лет. Одинокой, напуганной, смотрящей на мир с нервно бьющимся сердцем и широко раскрытыми глазами, потому что знала: никто не позаботится обо мне, кроме меня самой. Вспомнила автобус, увозивший меня из города. Письма, в которых уверяла родителей, что у меня все хорошо. Обиду, стыд, боль. И все это по вине стоящего рядом со мной человека.
– Знаешь… – Я грустно улыбнулась, не обращая внимания на ледяной дождь, который старался приморозить нас к тротуару. – Я привыкла думать, что ты злой человек. Вот только твоя злость направлена не на меня. А на самого себя. Так что для меня ты просто урок. Важный, жестокий урок. Но не более.
Я лгала, потому что мне очень хотелось, чтобы он ушел. Потому что сейчас у меня не получалось быть хорошим человеком. В голове мелькнул образ, как Даня сжимает в руках платье Джорджии, то самое, что было на ней десять лет назад. После того, как он прикасался ко мне. После того, как он отметил меня.
– Я нашла новую работу в галерее. И в этот раз не ты устанавливаешь правила. На сей раз ты проиграл.
* * *
А вечером я сделала то, чего не позволяла себе с тех пор, как покинула родительский дом. Вытащила коробку из-под обуви. У всех, наверное, есть такая коробка, где хранятся маленькие сентиментальные секреты. Но моя отличалась. В ней хранилось не то, что хотелось помнить. А то, что хотелось забыть. И все же я повсюду таскала ее с собой. И даже забрала в Санкт-Петербург. Я пыталась убедить себя, что прихватила ее потому, что не желала, чтобы кто-нибудь о ней узнал. Но на самом деле я просто не могла расстаться с напоминанием о том, кем мы были.
О том, кем могли стать.
В маленькой потрепанной коробке из-под кед хранилось напоминание о том, почему я полюбила Барона «Даню» Спенсера в выпускном классе.
В Школе 2033 существовала традиция тайных друзей по переписке. Они выбирались из учеников одной школы и одной параллели. Отказы не принимались, и все придерживались простых правил.
Никаких нецензурных выражений.
Никаких намеков о том, кто ты. И никаких обменов друзьями по переписке.
Директор Фоллоувилл, мать Янгера считала, что это помогает ученикам относиться друг к другу добрее. Потому что нельзя знать наверняка, кто твой друг по переписке. Меня всегда удивляло, что в такой привилегированной школе прижилась такая старомодная игра. Но, казалось, ученики с удовольствием писали своим приятелям по переписке. Я видела, с какими лицами они смотрели, как назначенный учитель рассовывал конверты по шкафчикам, желая наброситься на него и вытрясти, кто, черт побери, их друг по переписке. Но это ни к чему бы не привело.
