Follower

Все равно верну

Часов до пяти вечера я снова рисую с непонятно откуда взявшейся страстью. Снова акварель в картонном футляре, снова остановившееся время, снова поток вдохновения – ломкий и тонкий, словно золотой волос. Мягкие кисти пылают в моей руке, спешат от одного угла холста к другому, то делают резкие мазки, то протягивают плавные линии. Я играю с палитрой, смешиваю цвета, распределяю свет и заполняю воздухом.

Оттенки в моей голове кружатся, словно слова молитвы. Ультрамарин. Кобальт синий. Ализарин малиновый. Изумрудно-зеленый. Голубой. Золотистый. Сиена жженая. Жженая умбра. Кадмий лимонный. Оранжевый. Средний желтый.

«Во имя святой сублимации», – усмехается демон. Я не хочу признавать, что он прав.

Постепенно я набираю тональность – слой за слоем. Я всегда любила лессировку. Сколько же я не пользовалась ей...
Оттенки делаются гуще, плотнее, звучат темнее и глуше – моя акварель становится необузданной, и мне кажется, будто это не я рисую, а кто-то другой внутри меня.

Я изображаю пару, стоящую на утесе под ночным бесконечным небом, на западных подступах которого все еще клубятся обрывки заката. Пена вгрызается в скалы, пытается подточить их, чтобы низвергнуть влюбленных в морскую пропасть, а те глядят друг на друга и ничего не замечают. Она смотрит прямо широко распахнутыми глазами, одна ее рука касается скулы, словно по ней ударили, вторая бессильно опущена. Он повернут к ней в профиль, закрывая от ветра. Прижимает к себе, крепко обняв за талию, – кажется, словно она поймана в кольцо его сильных рук. Мужчина зарылся носом в волосы возлюбленной и касается губами ее виска.

Глаза его закрыты.

У меня нет сомнений – они любят друг друга. Но любовь их слишком тревожная и хрупкая, чтобы сделать обоих счастливыми. Возможно, они убежали ото всех на край света. Возможно, их счастье продлится всего несколько дней. Возможно, их конец уже близок.
Я вспоминаю Ника, и кисть замирает в моих пальцах – мне все еще сложно принять тот факт, что он использовал меня. Но силой воли я заставляю себя вновь погрузиться в творчество.

Закончив работу, я не мигая смотрю на нее, не в силах поверить, что ее написала я. Нет, не потому, что картина невероятная, – я уже вижу кое-какие ошибки, и сказывается недостаток опыта, да и грязь кое-где имеется. Я просто не могу поверить, что спустя столько времени взяла в руки кисть и краски. Даже несмотря на то, что не поступила, даже несмотря на свой обет заниматься не тем, чем хочется, а тем, что поможет другим, – из-за моего греха, о котором я всегда буду помнить.