Грехи

Глава 9. Винченцо

Playlist: Softcore — the Neighbourhood

Недели пролетали незаметно. Каждый день мы собирали данные про мексиканский Картель. Подготовка к свадьбе Дрэго шла быстрее, так как мы сообщили Крузам, что хотим объединиться уже через 2 недели. Отцу становилось хуже с каждым днём, но обезболивающие и капельницы с витаминами облегчали хоть немного его муки. Мне пришлось забыть про Афину, так как осталось пару недель до того, как я стану управлять всеми Бенедиктами. Женщины были на последнем месте среди всех моих дел, но она так же напоминала о себе, когда я сидел ночами у камина. Ее невозможно было забыть, но мне пришлось попытаться. Голос Дрэго вывел меня из раздумий.

— Через 4 дня я женюсь. — он смотрел стеклянными глазами на камин. Я усмехнулся и толкнул его в плечо.

— Главное, что замуж не выходишь. — повернулся к камину.

— Придурок, тебе тоже пора жену искать. Через пару недель ты станешь капо двух наших территорий — языки людей длинные. Впрочем, ты и сам знаешь.

— Люди много чего болтают, только толку от этого. — я повернулся к нему и, посмотрев в глаза, сказал. — Тут правила трактую я и мои братья, а их дело слушать и выполнять. А если кого-то что-то не устраивает, может попрощаться с жизнью. Здесь правит закон джунглей. — я допил оставшийся в бокале виски и встал. — Не ты их, так они тебя.

Я положил свою руку брату на плечо, посмотрел на него и сказал.

— Забудь про девушек. Через несколько дней будет одна и на всю жизнь. Она станет тебе женой, а нам — сестрой. Увижу, что обижаешь — голову снесу. — Дрэго усмехнулся, встал напротив меня и ответил более серьезным тоном.

— Я хоть и сумасшедший, но она принесёт в мою жизнь то, о чем я только мечтал. — коротко кивнув ему, я поднялся наверх и пошёл в свою комнату.

Сняв одежду и став под душ, я закрыл глаза. Так я мог видеть пару медовых глаз, которые приходили в мои сны. Мир мафии был жесток, да и нас считали зверями, но когда дело касалось любви — большинство оставались все теми же обычными людьми. Переключив воду на холодный поток, дабы остудить мысли, глаза исчезли из сознания. Я вышел из душа и переоделся в спортивный костюм. Затем пошёл к комнате Бруно и, заглянув в неё, сказал.

— Не хочешь покататься на байках? — от своей страсти он не откажется. Бруно снял наушники и, подскочив, взял ключи от своего мотоцикла. Этот парень никогда не задавал лишние вопросы. Его посвятили в дела Бенедиктов 2 года назад. Раньше всех из моих братьев посвятили Винни, ему было 13 лет. Его гениальность ему помогла.

— Я готов, поехали. — Бруно вышел из своей комнаты захлопнул дверь. — А куда поедем? — я потрепал его за волосы и пошёл по коридору, сказав вслед.

— Майами Бич. — это было место, куда меня водила мама, когда я был маленький. Когда ее не стало, мне было 14, Дрэго 10, Бруно 7, а Винни было всего 4 года. Винни не помнил ее, да и мы за 10 прошедших лет тоже уже забыли ее голос, только внешность помнили по фотографиям.

Бруно побежал вслед за мной. Мы зашли в гараж, и он начал рассматривать стеллаж со шлемами, ему нравилось их коллекционировать. Как-то раз мой младший брат купил шлем на аукционе за 150 тысяч долларов, сказав, что он принадлежал одному знаменитому гонщику. С тех пор этот шлем стоит в охраняемой стеклянной коробке, где стекло пуленепробиваемо.

— Какое у тебя сегодня настроение? — задумчиво спросил мой брат, держа руку у подбородка. Его взгляд все также был направлен на стеллаж.

— Умеренно пассивное. — я посмотрел на него и не смог сдержать улыбки.

— Тогда тебе идеально подойдёт зелёный шлем, потому что это цвет спокойствия и денег. — Бруно потянулся за шлемом темно-зелёного цвета на верхней полке. Когда он его достал, я увидел жёлтые молнии, нарисованные по краям, которые идеально сочетались на цветовом фоне. Следом за моим он достал синий шлем, на котором были фиолетовые узоры огня.

— У меня настроение по лучше твоего, так что садись на коня, старик.

— Я старше тебя на 7 лет, сопляк.

— Сам ты сопляк, придурок. Я могу с расстояния 3 км прострелить твою голову. — подойдя к нему, так, что бы он не заподозрил мои мотивы, я произнес.

— А я могу с расстояния пару сантиметров дать тебе по башке. — и тут же дал ему подзатыльник. Пока он пытался понять что произошло, я быстро сел на байк и завёл его. — Не отставай, сопляк.

Я нажал на газ и рванул на улицы Майами. Через пару минут Бруно ехал наравне со мной. Даже через шлем я увидел сумасшедший блеск в его глазах и хищную улыбку. Через секунду Бруно рванул вперед и начал огибать дугами машины, которые мешали ему ехать. Сумасшедший ребёнок.

Мы гоняли на байках по всем улицам, делали зигзаги, обходя друг друга. Это были минуты свободы. Все эмоции были под воздействием адреналина. Я смеялся, как ребенок, ведь в эти минуты я мог позволить себе слабость — чувствовать радость. Эти минуты и сохраняли во мне человека, когда в остальное время я был бессердечным ублюдком. Мы уже подъезжали к пляжу, где горели яркие огни, из разных баров и клубов под открытым небом доносилась музыка. Тела людей в такт уносились в эйфорию.

Когда мы остановились напротив тех самых мест, огни которых горели так ярко, я услышал крик Бруно рядом.

— Поехали к обрыву? Это рядом. Тут невозможно даже подумать. Сейчас разгар сезона.

— Неужели малыш Бруно не хочет найти себе очередную юбку, под которую хочет залезть? — ухмылка появилась на его лице, из-за этого я издал смешок. Он действительно умел поднимать настроение.

— У тебя настроение дерьмовое, поэтому малыш Бруно потерпит одну ночь. Поехали, старик Винченцо. — он завел мотоцикл и поехал вверх по склону. Я поехал следом за ним.

Мы ехали на участок разрушенной горы, которая нависала над морем в дальней части пляжа. Там открывался вид на часть города и бескрайнее море. Огни мелькали, играя между собой. Город оживал ночью в другом настроении. Это было настроение эйфории, а с утра — был уют и приятный трепет солнечных дней. За это люди и любили Майами. Разный и никогда не спит.

С каждым метром мы все выше поднимались и огни были видны мягким покрывалом, которое укрывало всех своим теплом. Когда я подъезжал к обрыву, Бруно уже ждал меня. Я остановился рядом с ним и занял ту же позу. Мы стояли молча, каждый из нас думал о своем. Ночной город давал мне чувство свободы. Ночь любит молчание, но не все люди любят молчать. В моей голове был водопад, который стекал в бездонное озеро. Я так думал. Может, там и было дно, которое нужно найти.

— Как дела в школе? — Бруно учился в выпускном классе и довольно хорошо. Часто пропускал, но всегда нагонял. Говорит, что он не должен знать меньше, чем другие. И в этом он был прав. Тот, кто умнее, всегда может обойти тебя.

— Как всегда. Тут вмазал, там ответил. Табель лучше среднего. — я улыбнулся и потрепал его за волосы.

Это была привычка, с детства. Когда он поднимал мне настроение, я портил его прическу. Сначала он ругался и хмурился, но со временем привык, а потом и вовсе начинал смеяться.

— Помнишь, как в детстве мы гуляли с мамой в том месте. — Бруно указал пальцем на территорию пляжа, где яркими огнями переливалось очертание колеса обозрения. — Она всегда покупала нам малиновый шербет, но ты любил шоколадное, Дрэго — черничное, а я — фисташковое. Единственный, кому было по душе все, что связанно с мороженым, был маленький Винни. Мы никогда не говорили маме, что нам не нравится малиновый шербет. Потому что это был момент, когда она проводила с нами время больше обычного. Мы наслаждались временем, а не мороженым.

Мы молча смотрели на те же огни города, погрузившись в свои воспоминания.

*11 лет назад. Год до смерти Марии. Винченцо 13 лет.*

Я держу левую руку мамы, на руках у нее3-х годовалый Винни, а по правую сторону идут под ручку шестилетний Бруно и девятилетний Дрэго. Мы идем по пляжу, а точнее в другой конец пляжа к ларьку с мороженым. Мама улыбается, но только губами. В ее глазах я почему-то вижу боль. Когда мы подходим к ларьку и братья кричат продавцу сколько грамм мороженого они хотят, я тяну маму за руку и спрашиваю.

— Что случилось, мам? — мама вновь улыбается губами и своим спокойным, похожим на пение птиц, голосом говорит.

— Все хорошо, Энцо. Все даже лучше, чем могло быть. — мама говорит загадками, которые я не понимаю. Не понимал в то время.

*Полгода до смерти Марии*

Я спускаюсь по лестнице, чтобы поиграть немного в компьютер перед сном. Но останавливаюсь рядом с дверью кабинета отца, когда слышу его грубый голос. В это время они с мамой уже бывают в своей комнате. Я тихими шагами подхожу к двери и, вдруг, слышу женские всхлипы, а потом — вновь грубый голос отца.

—Ты спала с этим гаденышем, когда у тебя было 4 детей, у тебя был любящий муж! Я тебе позволял то, что другим женщинам в нашем мире только снилось. Ты клялась мне в любви, а в итоге — я вижу тебя с ублюдком из Картеля в одной постели. Будь ты проклята, Мария! — источником всхлипов была моя мама, которая, как оказалось, предала свою семью.

— Прошу тебя, Косимо, не оставляй меня без детей. Ты убил его, но не забирай их. — я услышал глухой и молящий голос матери. — Умоляю тебя, я не буду выходить из комнаты, когда ты дома. Они — моя душа, я не смогу и без них. — раздался громкий стук. Вероятнее всего, это был стук кулака об стол, но что страшнее, так это пропитанный ледяной голос отца, который звучал так без эмоционально. Можно было сказать, эти слова говорил робот, а не живой человек.

— Я мог убить тебя там. — после этих слов последовала долгая тишина. Когда я уже хотел отойти от двери, то услышал глухое. — Убирайся и больше не попадайся на глаза, будешь жить в комнате на третьем этаже. — понимая, что меня могут увидеть, я убежал в свою комнату, закрыл дверь и лег на кровать. Я пролежал всю ночь в раздумьях. Нас предала родная мать, зная, что бывает после измены в мире мафии. Тем более, что будет жене капо за измену.

Мама редко выходила из комнаты и проводила с каждым из нас немного времени. Я не рассказал братьям про то, что услышал в ту ночь. Все уже превратилось в обычную рутину, которая нарушилась в один момент.

*2 дня до смерти Марии. Винченцо 14, Дрэго 10, Бруно 7, Винсенту 4*

Впервые с той ночи, когда я услышал тот разговор, мама провела весь день с нами. Братья смеялись, обнимали и целовали маму, которая исхудала. Ее лицо осунулось, под глазами синяки, джинсы свисали, но держались благодаря ремню. На руках у нее выпирали кости. Она выглядела, как тело без души. Мертва, но в то же время жива. Мама смотрела на меня с той же болью в глазах, но, поймав мой взгляд, улыбалась. День прошел незаметно. За пару минут до возвращения отца она поднялась на ноги, немного пошатнувшись. Обняла нас и поцеловала каждого в лоб. Перед тем, как уйти она сказала.

— Я люблю вас и буду любить, где бы не была. — после она ушла в комнату, откуда живой больше не вышла.

*Наше время*

Бруно щелкал пальцами перед глазами.

— Алё, ты тут? Земля вызывает Винченцо. Поехали домой, брат. Скоро рассвет. — я ударил его по руке. — Ну наконец-то очнулся. Я думал уже каталку вызывать, целых пять минут не могу докричаться.

— Захлопнись ты уже. — Бруно начал смеяться, а я хитро посмотрел на него. — Кто последним доедет до дома, оплачивает все прихоти другого до конца месяца. — Бруно тут же рванул к байку и одновременно со мной рванул вперед.

Мы разрезали дороги Майами, пытаясь друг друга перегнать. У меня резко перед глазами всплыл её образ. И эти красивые глаза. Афина. Бруно воспользовался ситуацией и обогнал меня. В итоге он выиграл. Я слез с мотоцикла и, сняв шлем, сказал.

— Я тебе поддался, сорвиголова. — тот усмехнулся и, выходя из гаража, крикнул вслед.

— Не забудь оплачивать счета. — и ушел в дом. А я поднялся в свою комнату и лег спать, вновь видя во снах глаза цвета меда.