С дня моего первого сольного выступления, я постоянно находилась в разъездах. Куча гастролей, представлений заграницей, выступлений в других городах.
Меня вновь пригласили дать концерт в Германии. Я уже была там два раза - в Берлине (на той самой сцене, где меня развернули, едва я сняла куртку, сказав, что у меня нет будущего в этой сфере), и Швайнфурде. Но теперь в динамике послышалось родное название. «Нюрнберг».
Теперь я стояла на той самой сцене, где когда-то давно выступала женщина, заставившая меня весь тот путь, который я прошла. Теперь я видела ряды, где сидела в пять, в семь, в девять лет с бабулей, с совсем другого ракурса. Теперь на меня лилась струя желтого света. Теперь я восхищала слушателей. Роскошное красное платье красовалось под моими разрушенными волосами.
Уже год я каждый месяц ощущала всё это, но именно в тот день чувствовала себя по-особенному. У меня была ровно секунда до начала игры, когда я заметила лицо. Знакомое лицо в зале. Укрытое морщинами и складками, с седыми бровями и большими очками. Бабуля. Она сидела в зале, как тридцать лет назад. Она все эти годы ждала меня на этой сцене. Она верила. Она знала.
Смычок коснулся инструмента. По тем струнам бежала кровь и боль, летела обида и страх. По щекам лились горячие слёзы, скатываясь все ближе к губам. Солёные капли. От горьких воспоминаний.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Скрипачка |12+
Proză scurtăСмычок коснулся инструмента. По тем струнам бежала кровь и боль, летела обида и страх. По щекам лились горячие слёзы, скатываясь все ближе к губам. Солёные капли. От горьких воспоминаний.