Мой Черный Ангел | 18+

глава 31

Сальвотре Висконти

— Мама, мама, мама! — тяжело дыша, я остановился около рыжеволосой женщины, — смотри, что я нарисовал!

Непонятный туман начал застилать глаза, лишая образа любимого человека. В лёгкие прокрался ядовитый запах дыма и я закашлял. Моя мама курила сигареты и они очень плохо пахли, как будто что-то внутри горит огнем.

— Спасибо, сынок, — она облизала потрескавшиеся губы и вырвала из моих рук листок, на котором я нарисовал её, — хоть где-то твоя мазня полезная, — прошептала она.

Из кармана своей длинной голубой юбки, она достала два пакетика: розовые таблетки и порошек. Она подложила мой рисунок, высыпала белую субстанцию, которая окрасила мои контруры в белый цвет и резко втянула в нос. Я дернулся от этого звука и наблюдал, как медленная улыбка начала украшать ее лицо. Она никогда так не улыбалась мне. Пазл начал собираться в моей голове и я должен был уходить, но не мог ее оставить.

— Мамочка, а что это такое? — указал я рукой, любопытно разглядывая таблетки.

— Пошел вон от сюда, Лазарро! — мое тело начало дрожать от этого крика.

— Мамочка, но это я, Сальваторе, твой сын...

— Заткнись! — яркая вспышка ослепила глаза, отдаваясь болью в щеке.

Я упал на пол, ударяясь головой о ножку стула. Металлический привкус во рту скрутил живот узлами, рождая тошноту. Я хотел встать но не мог.

— Как же ты меня достал! — нога матери прилетела прямо в живот.

Я закричал от боли, слезы начали катиться по щекам. Папа говорил мужчины не плачут. Но если эта боль была от человека, которого я считал лучше всех на свете?

— Отойди от него! — голос папы отозвался спасательным кругом в моей груди, — Я сказал отошла вон от него!

Папа поднял меня на руки, яростно защищая. Несколько секунд она смотрела то на меня, то на отца.

— Вас двое...  — ее глаза расширились, — Обалдеть! Вы одинаковые. Господи! — она отшатнулась, как будто увидела, что с неба сыпяться конфеты.

— Это твой сын, Элена.

— Но у меня никогда не было сына, — прошептала она, вызывая истерику в моей груди, — он был тенью, дерьмом, — смех раскалился по комнате и не переставал звучать в моей голове, а слова сильнее вьедались в память.