Девочка война

60

POV Валя
Если бы не нежные и ласковые объятия мамы, то я бы не знаю как выдержала всю ту
боль, что свалилась на меня. Я рыдала в голос и вообще не понимала, как смогу
остановиться и уж тем более прийти в себя. Как это возможно, когда мое сердце просто
раздавлено грязным сапогом неприглядной правды — Егор никогда меня не любил.
Никогда!
Господи, пожалуйста, дай мне сил! Ведь сама мысль об этом была невыносима. И умом
я все понимала, но где-то на задворках моего сознания неугомонная полудохлая надежда все
еще трепыхалась и о чем-то меня просила. Но я душила ее на корню, не давая в этот раз даже
слова вымолвить.
Материнские руки осторожно и бережно поглаживали по голове, а потом в комнату
зашел папа Вася и заставил выпить целый стакан холодной воды со странным вкусом и уже
спустя несколько минут я заторможено поняла, что успокаиваюсь и впадаю в блаженную
бесчувственную нирвану.
— Если он её обидел, я ему все его побрякушки в одно место засуну, — сурово
причитает отец и я чувствую как его холодная ладонь ложится мне на лоб, — а если это ты,
Валя, ему на пустом месте кровь пьешь, то я тебе задницу надеру.
— Вася, иди-ка ты отсюда. С тебя такой себе утешитель, — и уже почти заснув, я
услышала как за отцом закрылась дверь, а мама так и продолжала держать меня в своих
руках и тихонько баюкать.
— Спи моя девочка, спи…
И я спала. Проснувшись только поздно вечером, а потом снова и снова впадала в
благословенное забытье. Видимо так мой организм боролся со стрессом. Только вот борьба
была неравная и я отчаянно проигрывала. Аппетита не было от слова «совсем», а
попытавшись насильно впихнуть в себя что-то я тут же расставалась с едой неестественным
путем.
И, конечно же, я наотрез отказалась идти на учебу. Нет! Видеть наглую рожу предателя
у меня не было, ни сил, ни желания. Но и это казалось еще полбеды. Только я себе
представляла, как за моей спиной будут смеяться Мия и компания, так мне тут же
становилось дурно до безобразия.
Мама несколько раз пыталась поговорить со мной, но единственное, чего она могла
добиться, так это снова и снова доводить меня до истерики. Не могу об этом вспоминать, не
могу думать об этом и уж тем более облачать все это дерьмо в слова. Но и держать все в себе
было невыносимо сложно. Прошла неделя и я сдалась.
В очередной раз мама прокралась в мою комнату, услышав мой жалобный плачь, и я
открыла свой телефон и без комментариев сунула ей под нос ту самую переписку с Мией .
Показать, что он писал Милохину у меня не хватило смелости, там была сплошная грязь и мне
было стыдно демонстрировать ее еще кому-то и уж тем более родному человеку.
Мама долго, минут пятнадцать сидела на моей постели и вглядывалась в экран моего
гаджета, а потом тихо и осторожно меня спросила:
— И ты веришь, что это писал он? — что-ж, очень предсказуемо с ее стороны.
— Мама, я своими собственными глазами увидела это все в его же телефоне. Там
шестизначный пароль и трубка всегда при нем. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы
понять, что он мне все это время врал и изменял, — и я снова зажмурилась, глотая горькие
слезы своего унижения.
— А он что говорит в свое оправдание?
— Ничего он не говорит, — зло огрызнулась я, — бормотал что-то из серии «я докажу
тебе, что я не жираф», но мама, я не дура! Он обсуждал меня и нашу личную жизнь с
друзьями тоже. То, что я тебе показала, только верхушка того айсберга лжи и обмана, что
всегда был, между нами.
— И он тебе за все это время больше не позвонил?
— Нет…п-ф-ф, я не знаю, я внесла его номер в «черный список», — буркнула я и
закусила нижнюю губу.
— Ах, вот оно что, — и мама от чего-то нахмурилась и покачала головой.
— Я не понимаю, куда ты клонишь, мама? Я поймала его с поличным! Ясно? Что тут
еще обсуждать? Он врал мне! Врал! — и я вновь заплакала, пряча лицо в подушку.
— Валя, в то воскресенье твой Егор подловил нас на въезде на подземную парковку.
И я тебе так скажу, человек, который не любит, так себя не ведет. Подумай, девочка моя,
попробуй подавить в себе эти негативные эмоции и взгляни уже на ситуацию трезво. Стал
бы парень так красиво ухаживать за тобой, а потом дарить сказку и везти в Санкт-Петербург,
если бы тебя не любил? Почему же он сразу не поехал обратно к своей этой Миюшки, а
всю ночь прождал тебя под окнами твоего дома? А если он не виноват, то, что тогда? Ты
только вообрази себе это.
— Мама, — жалобно простонала я, отказываясь прислушиваться к ней.
— Нет, Валя, что-то тут не чисто. И, знаешь, я тебе так скажу — я понимаю тебя
сейчас, и все твои чувства, и мысли я пропускаю через себя. Но не только потому, что ты моя
дочь, а потому что я сама когда-то совершила нечто подобное — не поверила в своего
партнера, не выслушала, не дала даже слова вымолвить когда-то. И да, твой папа тогда ушел,
потому что я была точно такой же упрямой и принципиальной, а еще я думала, что все
доказательства у меня на руках.
— Что? — приподнялась я на локтях, а потом и вообще села, удивленно уставившись на
мать.
— Он никогда нас не бросал и тебя тоже. Но мое глупое обиженное сердце требовало
отмщения. Я запретила ему даже видеться с тобой, хотя не имела на это права. Но он
никогда о нас не забывал, ежемесячно высылая крупные суммы денег на твое содержание.
Ни копейки я тогда не взяла, думала, что от этого грязного предателя и изменщика ничего
более не приму. Не буду рассказывать тебе всех подробностей, но скажу только, что тогда
твоего отца только-только пригласили в Москву, то было очень легко все представить так,
что у него там началась развеселая жизнь без жены и ребенка, но полная сомнительных
связей и других красивых женщин. А потом правда вскрылась, от нее никуда не денешься,
девочка моя.
— И ты только сейчас мне все это рассказываешь? — ошалело выпучила я на нее глаза.
— Стыдно, — виновато пожала плечами мама.
— Мам, ну ты и…
— Дура, знаю. Не будь как я, будь умнее, Валя.
И она ушла, роняя в мою перепаханную душу зерно сомнений. А что, если она права? А
что, если нет?
Боже! Что же делать и как быть?
И снова дни замелькали передо мной калейдоскопом размытых пятен, а я только и
делала, что вспоминала все, что было, между мной и Демидом, выискивая несостыковки и,
Господи, оправдания для своего мальчика с глазами цвета стали.
И они, черт возьми, находились! И каждый раз я судорожно и нервно стискивала
подаренный им кулон в виде сердца, который так и не осмелилась снять, несмотря на всю ту
боль, что прошла через меня за все это время. Не смогла, это было сильнее меня!
И к середине следующей недели я окончательно в себе запуталась. Что делать? Как
быть? Одна маленькая Валя внутри меня вопила не верить Кораблину, не поддаваться на
провокации и мамины россказни. А другая только и делала, что подкидывала мне картинки
нашего совместного прошлого: то, как он смотрел на меня, как говорил, что делал, злился,
если я не хотела оставаться с ним и в шутку просилась домой, а потом сжимал в своих
стальных объятиях, когда я ему подчинялась, и не выпускал до утра.
Это было ужасно, меня всю терзали противоречия, но я решилась на безумие. Сначала
удалила его номер из блокировки, а потом нашла в сети адрес одного из его тату-салонов и
поехала туда в надежде, что мы все-таки встретимся. И я решила, что если это случится, то
на этот раз я дам ему возможность мне хоть что-то объяснить.
А там уж посмотрим.