Малефисента. История истинной любви

Глава двадцать вторая

Опустилась ночь. Прошли часы после того, как Малефисента почувствовала боль в пальце и поняла, что Аврора погрузилась в сон. Сейчас Малефисента и Диаваль - снова в своем человеческом обличье - стояли перед замком короля Стефана и, подняв вверх головы, смотрели на большие железные ворота. Позади них, прислоненный к дереву, спал Филипп. Ворота никем не охранялись, и стояла странная тишина. Заметив это, Малефисента насторожилась. С одной стороны, это было хорошо, поскольку она могла проникнуть в замок незамеченной. Но, с другой стороны, невозможно было предугадать, что ее поджидает внутри.
- Он ждет, что вы придете, - заметил Диаваль. Мог бы и не утруждать себя, поскольку Малефисента прекрасно понимала это и без него. - Если мы войдем за эти стены, то никогда уже не выберемся назад живыми. - Малефисента продолжала смотреть прямо перед собой, едва слушая Диаваля.
- Тогда не ходи, - равнодушно сказала она. - Это не твоя битва.
С помощью своего посоха она подняла спящего Филиппа и двинулась вперед.
Диаваль вздохнул у нее за спиной. Как было бы прекрасно, если б Малефисента смогла хотя бы раз увидеть, что происходит на самом деле. Как чудесно было бы услышать от нее: «Прошу тебя, Диаваль, пойдем со мной. Вдвоем с тобой мы сможем все на свете». Но Диаваль знал, что никогда, никогда не услышит этих слов. И хотя ему хотелось, чтобы все было иначе, он знал также, что ни за что не отпустит Малефисенту внутрь этого замка одну. Негромко вскрикнув, он бросился ее догонять.

В залах внутри замка было тихо. Новость о том, что проклятие сбылось, распространялась вокруг с быстротой огня, и слуги вместе с солдатами замирали от страха перед гневом короля Стефана. Он уже обрушил его на трех глупых пикси, позволивших Авроре раньше времени вернуться в замок. Бешено отругав их и назвав бесполезными тупыми неудачницами, король приказал им найти кого-нибудь, - не важно кого, - кто может подарить его дочери Поцелуй истинной любви.
Стефану было невдомек, что его собственная первая любовь уже в замке и приближается вместе с юношей, у которого есть шанс пробудить принцессу.
Проходя сквозь главные ворота замка, Малефисента почувствовала, как давит на нее тяжесть железа. Хотя она могла идти не прикасаясь к нему, этот темный металл окружал ее повсюду. Стены замка покрывали искусно выкованные колючие стебли и шипы, превращая их в железное подобие Терновой Стены. Шипы выступали из стен, опускались с потолка, заставляли Малефисенту передвигаться осторожнее, а значит, медленнее. Это злило Малефисенту, которой не терпелось поскорее увидеть Аврору. Вдруг они услышали голоса охранников, Малефисента и Диаваль прижались к стене, уйдя в тень, в этот момент фея поняла, что предыдущее беспокойство - ничто в сравнении с болью от прикосновения с железной стеной. Когда охранники наконец прошли и опасность миновала, Малефисента, тяжело дыша, отошла от стены.
- Госпожа обожглась? - встревожился Диаваль.
Малефисента не ответила, только приказала сквозь стиснутые зубы:
- Вперед.
Следующие несколько минут они шли молча. Услышав чужие шаги, вновь спрятались, но на сей раз Малефисента постаралась не прикасаться к стене. Осторожно выглянув, она увидела, что идут две служанки. Они спешили по залу, неся в руках чистое постельное белье.
- Надолго она уснула? - спросила одна из них.
- Думаю, навсегда, - пожала плечами вторая.
Малефисента взглянула на Диаваля и подняла бровь. Был только один человек, о котором служанки могли так говорить, - это Аврора. Малефисента дождалась, когда служанки пройдут мимо, а затем сама беззвучно вышла в зал. К ней присоединился Диаваль, придерживавший руками Филиппа, и все втроем они направились вслед за служанками.
Вскоре они оказались возле комнаты принцессы. Спрятавшись за толстыми портьерами, закрывавшими стену напротив комнаты, Малефисента принялась оценивать ситуацию. Дверь охраняли двое солдат, а из комнаты доносились скрипучие голоса Нотграсс, Фислвит и Флиттл. Эта троица, судя по репликам, пыталась сейчас заставить кого-то поцеловать принцессу.
- Это принцесса Аврора, - услышала Малефисента голос Нотграсс.
- Разве она не прекрасна? - добавила Флиттл.
- Да, - ответил мужской голос.
Стоящая за портьерами Малефисента округлила глаза: неужели эти дуры действительно верят, будто достаточно какому-то мужчине сказать, что он любит принцессу, поцеловать ее - и проклятие будет снято? Как бы не так! Диаваль увидел выражение лица Малефисенты и понимающе улыбнулся. Правда, эти пикси раздражали его не так сильно, как Малефисенту, он знал, насколько они глупы, и даже слегка сочувствовал им.
Когда находившийся в комнате молодой человек сказал, что «безумно» влюблен в Аврору, Малефисента услышала, как Нотграсс ответила:
- В таком случае вы можете ее поцеловать.
Наступила тишина, и Малефисента поняла, что сейчас этот молодой человек целует Аврору. Молчание затягивалось - собравшиеся в комнате ждали, проснется Аврора или нет. Разумеется, она не проснулась.
Не будь все это так грустно, Малефисента рассмеялась бы, услышав, как одна из пикси от разочарования топнула ножкой. Ей нравилось, когда пикси начинали суетиться. Затем Флиттл громко воскликнула:
- Будь ваша любовь настоящей, вы разбудили бы ее!
- Я попробую еще разок, - сказал молодой человек.
Но пикси приказали ему убираться прочь. Почти тут же удрученный молодой человек показался в дверях, а за его спиной в дверном проеме встали Фислвит и Флиттл со скрещенными на груди руками. Они проводили молодого человека взглядом, а затем обернулись к двум спокойно ожидавшим их служанкам. Пикси раздраженно выхватили у служанок белье, затем повернулись и закрыли за собой дверь. Служанки переглянулись, пожали плечами и ушли прочь. После этого в зале вновь никого не осталось, кроме двух охранников и спрятавшейся за портьерами троицы.
Малефисента поняла, что это ее шанс. Слегка отодвинувшись от портьеры, она взмахнула перед Филиппом рукой и прошептала:
- Проснись.
Затем легким толчком она выпихнула его в зал. Он шагнул, споткнулся, и этот звук насторожил охранников, которые мгновенно подняли свои мечи, не понимая, откуда взялся этот юноша. В тот же момент дверь комнаты вновь отворилась, и из нее вывалились три пикси, едва не врезавшись в Филиппа.
Оглянувшись по сторонам, Филипп потряс головой, словно пытаясь прийти в себя.
- Прошу прощения, - сказал он, заметив трех пикси. - Мне неловко говорить об этом, но я не понимаю, где я. - Несмотря на то что Филипп только что очнулся от волшебного сна, не знал, где он и как сюда попал, Малефисента не могла не признать, что выглядел он безупречным, с макушки до пят, красивым учтивым дворянином.
Вероятно, точно так же подумали и пикси, поскольку они не захлопнули дверь у Филиппа перед носом. Вместо этого они сообщили, что он находится в замке короля Стефана.
Услышав об этом, Филипп очень удивился.
- Именно здесь я и намеревался очутиться, - сказал он, пытаясь хоть что-нибудь понять. - Странно, но я не помню, как попал сюда. Мой отец послал меня повидать короля.
Нотграсс оживилась. Если отец этого юноши послал его повидать короля, он может оказаться довольно важной птицей. Чтобы узнать, так ли это, существовал один очень простой способ.
- А кто ваш отец? - спросила пикси.
- Король Джон из Ульстеда, - ответил Филипп.
Три пикси обменялись взглядами и торжественно изрекли:
- Принц.
Затем, ничего не объясняя, они затащили Филиппа в комнату.
Оставшись снаружи, Малефисента нетерпеливо ждала, пытаясь услышать, что происходит. Она была удивлена, но в то же время обрадована, узнав, что Филипп - сын короля. Теперь казалось единственно справедливым, что если Аврора, принцесса, будет разбужена, то именно Поцелуем истинной любви принца.
- Как ваше имя? - донесся голос Нотграсс, а затем звук шагов нескольких пар ног, направлявшихся к ложу Авроры.
- Филипп, - ответил он.
- Итак, принц Филипп, встречайте принцессу Аврору, - сказала Флиттл.
Хотя Малефисенты не было в комнате, она знала, что сейчас Флиттл отступит в сторону, Филипп увидит Аврору, и его глаза широко раскроются, когда он узнает в ней девушку из леса.
Как и следовало ожидать, следующими словами Филиппа были:
- Я знаю эту девушку.
Неудовлетворенная тем, что может только слышать, как разворачиваются события, Малефисента выступила из тени. У охранников был лишь миг, чтобы увидеть ее рога и узнать ее, - Малефисента подняла вверх посох и погрузила стражников в беспамятство. Потом она повернулась и жестом приказала Диавалю идти следом за ней. Они молча проскользнули в открытую дверь. Всю середину комнаты занимала огромная кровать с тяжелыми занавесями, закрывавшими со всех сторон массивное изголовье. Искусная резьба покрывала четыре деревянных столба, поддерживающих кровать. А сверху, с балдахина, прикрывая спящую Аврору, опускалась тонкая белая прозрачная ткань, заставившая Малефисенту вспомнить про паутину - невесомую на вид, но достаточно прочную, чтобы удержать то, что попало в нее.
Малефисента оглянулась по сторонам, и ее окатила волна грусти. Эта комната когда-то явно была детской Авроры. У одного из трех огромных окон на дальней стене комнаты стояла колыбелька, накрытая такой же прозрачной тканью. Но если большая кровать блестела, то колыбельку покрывал толстый слой пыли. Такой же слой пыли лежал на игрушках и задвинутой в дальний угол лошади-качалке.
«Все это дело моих рук, - подумала Малефисента, оглядывая печальную комнату. - Здесь Аврора должна была проводить многие часы, играя, читая со своей матерью, разливая воображаемый чай своим воображаемым друзьям. Но я отняла у нее все это. Я отняла у нее даже последний шанс стать счастливой на вересковых топях. А теперь она лежит здесь без признаков жизни, и мне некого винить в этом, кроме самой себя».
Тряхнув головой, Малефисента подошла чуть ближе, стараясь двигаться бесшумно, чтобы не встревожить пикси или Филиппа. Все-таки оставался маленький, очень маленький шанс на то, что еще не все потеряно. Но это невозможно постичь или предугадать.
- Почему она спит? - спросил Филипп, не подозревая о появлении Малефисенты.
- Она заколдована, - ответила Нотграсс.
Малефисента закатила глаза. Эти пикси неисправимы. Филипп ничего не знает о магии. Разговоры о колдовстве могут его отпугнуть.
К счастью, с Филиппом такого не случилось. Он приблизился еще на шаг к Авроре и сказал:
- Она самая красивая девушка, какую я когда-либо встречал.
Пикси обменялись взволнованными взглядами.
- Хотите ее поцеловать? - спросила Фислвит.
- Очень хочу, - кивнул Филипп.
- Так приступайте, - сказала Нотграсс, указывая в сторону кровати.
- Мне неловко, - замялся Филипп. - Мы почти не знакомы. Мы встречались только однажды.
Сердце громко застучало в груди стоявшей поодаль Малефисенты. Он должен поцеловать ее. Должен! Пикси не могут дать Филиппу уйти, будь он хоть воплощением учтивости! Он может оказаться последним шансом и для них. Эта любовь может быть настоящей! Почувствовав на себе взгляд Диаваля, Малефисента обернулась. Она знала, о чем сейчас думает Диаваль: «Я говорил вам. Поцелуй истинной любви существует». Но сейчас ей было не до этого. На Малефисенту нахлынула новая волна надежды, ломая, отбрасывая в сторону застарелое, зачерствевшее недоверие, столько лет переполнявшее ее.
К счастью, пикси пока и не думали отпускать Филиппа из комнаты.
- Разве вы не слышали о любви с первого взгляда? - спросила Флиттл, подталкивая принца ближе к кровати.
- Поцелуйте ее! - уговаривала его Нотграсс.
Филипп медленно наклонился, осторожно отвел в сторону легкую ткань. У Малефисенты перехватило дыхание, когда она увидела, как Филипп прикрывает глаза, как тянется губами... Вдруг он отпрянул назад и спросил:
- Вы сказали, что она заколдована?
Малефисента едва не вскрикнула от отчаяния, а пикси дружно защебетали: «Целуйте ее!» - и сообща принялись подталкивать Филиппа назад.
Какое-то время Филипп сомневался, и Малефисенту начала охватывать паника. Но потом он снова склонился над принцессой.
А затем очень медленно и нежно поцеловал ее.
Это был чудесный поцелуй. Мягкий, нежный, полный невысказанных обещаний. Именно о таком поцелуе грезят все девушки, лежа по ночам в своих постелях. Именно о таких поцелуях поэты пишут стихи. Это был сказочный поцелуй. Малефисента и представить себе не могла такой прекрасный поцелуй шестнадцать лет назад, когда она наложила проклятие на невинного ребенка.
Впрочем, какое имеет значение, насколько изумительным был этот поцелуй или насколько глубоко влюбленным оказался Филипп.
Потому что Аврора не проснулась.