Новая жизнь

6. Проклятие

«Смерть рода». Действительно страшное проклятие. Страшное. Родовое. Неснимаемое. Каждое из этих слов разрушало их только обретенное счастье. Северус не мог понять, как вообще такое могло произойти? И самое главное, что теперь делать? В голове были слова Люциуса о том, что возможно, если избавить Эни от ребенка, то проклятье перестанет действовать. Возможно. Лишь возможно.
      Люциус дал обещание сохранить все в тайне и попытаться найти что-нибудь, что могло бы помочь, но сам Северус понимал, что в этом не было смысла. Единственное, что давало надежду на спасение Эни, озвучил Люциус. И это было страшно. По-настоящему страшно.
       Северус в тот вечер, самым позорным образом напился, но даже это не смогло ни на малость заглушить душевную боль, ни хотя бы отключиться.
      Эни проснулась рано, но отдохнувшей снова себя не чувствовала.
      Обнаружив мужа в кресле, она была крайне удивлена, еще не догадываясь о причинах подобного.
      — Сев, что случилось? Почему ты здесь? — обеспокоенно спросила она у мужа.
      По связи она уже ощущала его безысходность, неверие, боль.
      Северус не смог издать ни звука. Он просто не мог заставить себя обрушить на любимую такую жестокую правду.
      — Северус, все хорошо? Что с тобой? Ответь мне, — просила Эни, видя состояние супруга.
      Северус указал на раскрытый фолиант, оставленный Малфоем.
Эни лишь прочитала название проклятия и зацепилась за слова «неснимаемое» и «смертельное».
      — Сев, что все это значит? — не до конца понимая или не веря в прочитанное, неуверенно сказала Эни.
      — Это то, чем Нотт проклял тебя! Это то, что он с тобой сделал! — сорвался Северус, вскочил с кресла и закричал. — Как ты можешь быть беременна?! Почему ты умираешь?! Почему, как только в моей жизни появилось счастье, то всё сразу катится в пропасть?! Мерлин, почему? ПОЧЕМУ?
      Накопленная усталость, переживания и изрядное количество выпитого алкоголя привели к срыву и тому, что сейчас белая как мел Эни стояла перед мужем, а из ее глаз ручьем катились слезы. Она стояла такая хрупкая и беззащитная, мелко дрожала и не понимала, чем заслужила подобного ответа.
      Северус же, осознав происходящее, попытался взять себя в руки.
      — Милая, — он прижал дрожащую девушку к себе. — Дорогая, прости! Прошу, прости! Прости, что меня не было рядом, прости, что не уберег. Это все моя вина! Прости…
      Эни ни разу в жизни не находилась в подобном состоянии полностью неконтролируемой истерики, которую спровоцировал шквал эмоций Северуса и осознание произнесенных им слов. Она ничего не понимала, не могла вздохнуть, не могла вымолвить ни слова. Только слезы продолжали литься.
      Спустя четверть часа девушка хриплым голосом прошептала:
      — Объясни мне все, — хриплым шепотом просила она.
      И Северус объяснил. Конечно, он понимал, что девушка не готова услышать эту информацию, но сам был не уверен, что сможет рассказать это позже. Эти слова обжигали ядом его душу, оставляя за собой лишь обреченность и боль.
      Эни молчала, но в момент, когда рассказ дошел до призрачной возможности избавления от проклятья, по комнате пронеслась волна сырой магии, а девушка потеряла сознание.