Зелье Придуманных Сновидений

Ничего не хочу, только воздуха чуть-чуть.

За несовершенность меня прости,
И я всё прощу тебе.

Шли дни и, а позже и недели, благолепие и относительная безмятежность, которых заставляла меня поверить, что рано или поздно мечта и действительность сливаются в любви. Мой Гарри внешне казался мне совершенно невозмутимым, демонстрируя, что моё общество для него не только комфортно, но даже приятно, в самом невиннейшем смысле этого обещающего слова.

Обычно он приходил за полчаса до назначенного времени, начиная беседу без приветствия, словно она велась, но была лишь ненадолго прервана. Проводя пальцами по корешкам книг, взглядом исследовал мои книжные полки, изредка выбирая ту или иную, чтобы пролистать, а иногда и зависнуть с какой-нибудь из них на одном месте, не глядя, присесть на парту, пока я его не окликну для занятия.

Сексуальность, с которой я прежде думал о своём Гарри подернулась дымкой, и отступила на второй план, лишь изредка давая о себе знать, но я не жалел ни об одном разрушенном о нём мифе! Благоразумие советовало мне сосредоточиться на трезвой оценке действий и слов этого мальчика, но временами меня снова захлестывал его нежнейший шарм, от которого я млел, словно от судорожного звучания рояля. «Сумрачное обаяние» моих черт,  «загадочность летящего образа» и прочая чушь в исполнении Люциуса, в моей голове приносила раскатистых ноток, и картинка складывалась. Складывалась, черт бы её побрал, иначе я безвозвратно сошел с ума и не способен различить реального положения вещей!

Свободные минуты, мы занимали наши, требующие отдыха, головы незатейливыми разговорами. Не сговариваясь, мы стороной обходили ярлычное положение дел «учитель-ученик»: не обсуждали уроков, профессоров и студентов, домашних заданий и тему наших возрастов, словно одно упоминание разрушит эту игру, которая итак велась с его благосклонностью и моей осторожностью. Так, он спрашивал у меня значения слов или просил помочь отточить заклинание (что смешного в том, что я хочу гладить свои вещи сам?), рассказывал, что его альбом полон моментальных снимков природы и друзей (на каникулах надо будет купить новый, нет, тебе я его не покажу), а поля пергаментов корявыми карандашными скетчами (нет, это мужская рука, а не женская, моя, между прочим). А я пытался забыть о его присутствии в комнате, пока занимался рабочими вопросами (ты можешь не дергать ногой, у тебя проблемы с нервами?), старался не курить в его присутствии (нет, я не брошу «эту мерзкую привычку», кем ты себя возомнил?) и объяснял, объяснял, объяснял.