Зелье Придуманных Сновидений

В душе его таинственной мирились ложь и истина.

Не терять равновесие.
Мне сложно, мне больно, мне страшно, мне весело.
А ты в себе разберись, и
Каждый от чего-то зависим.
Будто игрек по иксу
Коли смерть заносит, хитрая, косу,
То важно не терять равновесие.
Пропорция есть, я зависим,
А значит,
Мне сложно,
Мне больно,
Мне весело.

Я, как и любой другой уважаемый собой человек, считаю, что умею разбираться в людях. Видеть их, читать, разгадывать. И, так же как и любой другой человек, я обладаю множеством граней, для каждой ситуации – своя. Психологическая константа, которую все знают, но о которой все молчат. Но я же не все. Я исключительный Северус Снейп – знаток человеческих душ, обладатель острого ума, сложного характера, многомерной личности, человек изучивший мир под микроскопом.

Тогда почему, во имя Мерлина, я не увидел этого в Гарри?

Изначально влюбившись в двухмерную картинку, я сглупил в первый раз, мне простили. Изображение начало обрастать костями и тканями, и вот скороспелый плод моей фантазии изящно крутанувшись по своей оси, показывает мне свою новую грань.

Наш мыльный водевиль лопнул, Гарри уехал, а я остался в пустом замке, лелея свою гордость. А ведь он мне говорил: «Я доверял тебе, Северус», «Ты виноват, Северус», «Ты предал меня, Северус». Но я слышал только: «Спасибо, Северус», «Мне хорошо с тобой, Северус», «Посмотри на меня, Северус». Имеющий уши да услышит. Что хочет.

Обилие слов превращает их в белый шум. Большое количество «нельзя», превращает запрет в страх «не попасться». Миллионы повторений слов о любви смывают ореол святости с этого слова. А когда два человека разговаривают о чепухе, просто боясь тишины, главная тема ускользает от них призраком, пока они пытаются уловить её кусочки в шелухе бессмысленных слов. Вот что нужно было сделать нам с Гарри: поговорить по-настоящему. Узнать друг у друга всё что интересует и заставляет не спать ночами, перебирая бесчисленные ворохи ничего не значащей информации. Вот только я, как преподаватель, который владеет словом, как орудием, предпочёл «сблизиться», а не дать Гарри возможность сказать правду, которая, впрочем, хоть и могла уронить табуретку под моими ногами, но внесла бы ясность, которой нам так не хватало. 

Мол, «Северус, я не сделал твои грязные домогательства достоянием общественности, потому что мне стало жаль тебя, несчастного, никому не нужного и, видимо, свихнувшегося психопата. Ты нисколько не нравишься мне в романтическом смысле, прошу больше к этой теме не возвращаться. Это теперь твоё, живи с этим».