С момента поездки прошло полторы недели, и споры среди воспитанников постепенно стали затихать. Появились слухи о "проверке" - посещении приюта чиновниками и аристократами в следующее воскресенье. Для Хару это было плохой новостью. Увеличивая охрану, могли включить в неё тех, кто способен чувствовать полукровок. Прямая угроза существования, которая заставляла пересматривать сроки осуществления планов.
Каждый раз при встрече Рион приветствовал Хару кивком. Парень отвечал только пристальным взглядом и недовольно приподнимал угол губ. Марго была умнее и ничем не выдавала себя, да и пересекались они с ней реже. Впрочем, как и с Николь, что Хару не особенно устраивало. С тех пор, как её выпустили из изолятора, поговорить не удалось ни разу. Разделение по половому признаку было практически непреодолимым для тех, кто не имел возможности влиять на наставников и охранников так, как Артур.
Но Хару владел секретами, что считалось даже ценнее. Только владеть ими было мало - надо уметь пользоваться. Парень признавал, что с женщиной-лекарем вышло слишком просто: она не отличалась особым умом и осторожностью. Узнать же слабости наставников было гораздо сложнее. Ещё сложнее - их шантажировать.
- Чего тебе? - голос Эвальда, молодого профессора истории, звучал устало и раздражённо. Хару тихо закрыл за собой дверь. Его приходу никогда не радовались, но юношу это не волновало. Главное, что он получал необходимые сведения.
Лекториум был пуст: в воскресенье занятий не проходило. Относительно свободный день для воспитанников, когда отбывающие наказание моют полы и помогают на кухне, а самые примерные идут в прачечную стирать свои лохмотья, потом заходят по четверо в грязную душевую, чтобы обмыться холодной водой. Те, кто пользуется расположением наставников, посещают особую ванную комнату. Хару выторговал на это разрешение у Артура ещё давно, что до сих пор оставалось неприятным воспоминанием, первым и последним унижением. Но там было проще переживать припадки, да и никто не мешал уединению. Парень не стал бы просить, если бы не необходимость скрыть своё тело от чужих глаз. Даже мысль об общем мытье вызывала отвращение, хоть он родился и не в семье аристократов.
Устав ждать от Хару ответа, профессор поднял взгляд, прекратив разбирать бумаги, наваленные на столе. Очки в тонкой оправе сползли на нос, тёмные волосы прилипли к голове, как обычно густо смазанные маслом. Весь он был худой, как будто высохший, и запах имел тот же, что этот старый лекториум - пыльный, сырой, отдающий говяжьим жиром, из которого изготавливали свечи в приюте.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Отверженные. Книга I. Цепи
Fantasy«Ненавижу этот мир, этих людей. Лицемеры. Ненавижу себя. Свою слабость и свою силу. Кто я? Пустое место. Кто они? Составляющие насквозь прогнившего общества». «Я отомщу. За свою мать и за себя. Раскрашу кровью этот мир. Как же они мне надоели! Чёрто...
