Письмо с небес

Глава первая.

— Ах, ты воровка, стоять!

Сзади послышался гнусавый разгневанный голос, приближающиеся к девушке с каждым разом всё сильней. Калибриянка бежала смоля голову, сердце она чувствовала как непреодолимое существо, которое раздирало и сжимало ей грудь, а кислород сжигал горло пылающим огнём. Немного сбив себя от зорких глаз продавца, Юци спряталась за бочками, стоящие, как стена. Снова послышался этот отвратительный голос, и девушка затаила дыхание, наблюдая за происходящим с помощью маленького отверстия. Продавец ушёл, а Юци облегченно вздохнула, доставая из сумки хлеб.

Недельный голод дал о себе знать. Взяв мягкое мучное изделие, Юци начала жадно поедать, мыча от наслаждения, что подавилась, и недовольно прокашлялась. Закончив с хлебом, Сон проверила путь и вышла из своего убежища, убежав к своему коню, ждущего неподалеку от рынка.

Сон Юци двадцатилетняя девушка, выросшая в приюте, находящийся в столице Карупас. В шестнадцать лет сбежала из оттуда и начала странствовать по Калибрии в поисках себя, возможно и родных, ведь людей с фамилией Сон не так много, если верить рассказам своей подруге из приюта, которая работала там смотрителем. За четыре года она побывала во многих местах, даже в тех, где не наступала нога.

Отвязав поводок, Юци села верхом, и медленным шагом направились в деревню. Подул порывистый ветер, заставляя танцевать перекати-поле, а пески кружится в воздухе, будто изображая узоры. За всем этим, в лицо калибриянки прилетел конверт, который, по всей видимости, должен был достаться некому Вон Юкхэю. Но похоже конверт не дошел к своему хозяину из-за ветра, дующего с запада.

«Мой дорогой брат,
С тех пор, как ты покинул божественные чертоги, не проходит и дня, чтобы я не обращалась мыслями к тебе. Воспоминания о прошлом терзают меня, но вместе с тем лишь в них я нахожу успокоение. Вправду говорят, что память — и наказание, и награда тому, кому даровано бессмертие, ведь даже мельчайшие детали никогда не унесутся стремительным потоком реки времени.
В последнее время я все чаще вспоминаю свое собственное Вознесение. В пустыне ночь: на небе россыпь мерцающих звезд, которые впервые кажутся мне такими близкими, будто стоит только вытянуть ладонь — и я смогу собрать их, точно плоды с финиковых пальм. Ветер пробирается под белый сарафан, поднимает в воздух мельчайшие песчинки и бросает их в лицо. Несмотря на столь позднее время суток, я не чувствую холода, ведь меня словно обнимает теплым кольцом рук весь мир. Меня окружают лица друзей и знакомых, и я вижу слезы в глазах отца и матери — они оплакивают мою смертную жизнь, которая подходит к концу с наступлением совершеннолетия. Но вместе с тем они в полной мере осознают величественность и таинство этого события, ведь их дочь — избранница богов, удостоенная чести стать новой сестрой для небожителей, и отныне она бессмертна и вечна.
Когда я впервые открыла глаза, будучи уже богиней, меня с радостью встретили наши братья и сестры. В приветливой толпе я смогла отыскать твое лицо: я была так поражена этим торжественным моментом, зенитом своей силы и славы, что не заметила на твоем лице признаков страданий, которые ты прятал за улыбкой. Не находила я их и после, пребывая в полной уверенности, что ты, подобно мне, всем доволен. Воистину, как слепы мы бываем в моменты собственного счастья, находя его отражение даже там, где его нет.
Раньше я никогда не задумывалась о жертве, которую должен принести выбранный богами, дабы вознестись. Ведь мою жертву определил случайный рок: когда погибла моя старшая сестра, мне было лишь четыре года, и боги сочли горе моей семьи достаточной платой. И пусть гнетущее чувство пустоты от потери чего-то важного — полоска шрама на сердце — порой дает о себе знать, я была слишком мала для осознания горечи утраты. Потому, вероятно, мне не хватило сострадания и мудрости, чтобы хоть раз спросить тебя, какова была твоя жертва.
А потом было уже слишком поздно, ведь ты ушел. Ты предпочел жизнь среди смертных на другом конце света величию бога Калибрии. А я так и не смогла понять, как можно променять уготованную богами судьбу на нечто столь непримечательное и обыденное. Не могла — до сих пор.
Близится Равноденствие, а значит, богам предстоит по обыкновению определить смертного, который вскоре присоединится к нам. И тот, кого хотят видеть избранником... Я вижу, грядут темные времена, являющиеся мне картины будущего в предсказаниях страшат и пугают, а мысли мои, оформленные в слова, тут же становятся пророчеством. Одно лишь я знаю наверняка: если кому и под силу что-то изменить, то лишь тебе. А потому заклинаю тебя: возвращайся домой.