zwillinge

часть 7.

— Острое субдуральное кровоизлияние, — сказал врач, рассматривая снимок магнитно-резонансной томографии. Он перевел взгляд на Намджуна, сидевшего подавшись вперед и упираясь локтями в колени. — Иными словами, гематома на головном мозге. Не пугайтесь слова «острое» — оно значит лишь то, что болезнь проявилась сразу. Иногда подобное может не всплывать неделями, а то и месяцами. — 

Насколько это опасно? — безэмоциональным голосом спросил отец. —

При таких гематомах процент выживаемости большой — восемьдесят. Но, — пожилой бета кашлянул и сцепил пальцы в замок, упираясь взглядом в альфу. — Если начнется кровотечение, это приведет к летальному исходу.

У Тэхена сердце забилось быстро, отдаваясь громким «ту-дум» где-то в горле. — Однако пока он здесь, под наблюдением, все будет более, чем хорошо. Он вскоре сможет вернуться домой, но ему потребуется отдых, — продолжил врач. — А о его специфичной карьере и вовсе стоит забыть. Молодые люди любят подвергать себя риску. — Как это произошло? — отец устало прикрыл глаза, сжимая в ослабших пальцах волосы. — Чонгук слишком увлекся спаррингом, — объяснил мужчина, складывая документы и скрепляя их степлером. — Его тренер сообщил, что он с самого начала вел себя слишком агрессивно. Полез на рожон, так сказать, к более сильному противнику. Большего нам узнать не удалось, сами понимаете, время на вес золота. Но вот, во что это вылилось, — бета кивнул на снимок. — Как он сейчас? — тихо спросил Сокджин, выпивший лошадиную дозу успокоительного. Тэхен сжимал папины пальцы крепко, поглаживая нежную кожу и давая понять, что вот он, тут, рядом. Не бросит и не отпустит. — Он потерял сознание сразу, как только это произошло. В таком случае это нормально — организм отреагировал на стрессовый фактор. На данный момент ему нужен отдых. Возможно и такое, что он может не узнать кого-то из вас, — он окинул взглядом родителей и задержался на Тэхене, слегка щурясь. Тэхен сглотнул. — Сейчас у Чонгука так называемая первая фаза. Когда начнется вторая, это введет в заблуждение, потому что он резко почувствует себя лучше. Однако это только обман — ему так же нельзя работать, нужно больше отдыхать и находиться в спокойной обстановке. В идеале нужно вовсе избегать напряженных ситуаций, — бета начал писать что-то в бланке, подчеркивая какие-то фразы. — А что будет дальше? — подал голос отец, впитывающий слова врача, как губка. — Ему станет лучше? — Надеюсь, — сухо ответил мужчина, подняв взгляд тяжелых глаз на отца. — Если он пройдет курс лечения, то, конечно, все будет хорошо. Однако если нет, то… — мужчина отложил ручку и тяжело, словно нес все грехи человечества, вздохнул. — То? — папин голос дрогнул, а Тэхен почувствовал, как его кисть трещит под напором сокджиновой ладони. — То наступит третья фаза. Вероятно то, что вы забудете своего прежнего мальчика. Ему станет… безразлично на жизнь. В совокупности с постоянными головными болями и абсолютным сопором — не самый радужный прогноз. Но хуже всего может быть то, что есть вероятность наступления комы. Поэтому, я надеюсь, Вы примете меры, Намджун-щи. В кабинете наступила тишина. Папа тихо всхлипывал, закрыв изможденное лицо ладонями. Тэхен скреб ногтями по коже, опустив голову низко и кусая алые губы до пульсирующих ранок. Отец сгорбился, вцепившись пальцами в свои жесткие волосы. Врач равнодушно смотрел на чужое горе. — Все не так плохо, ведь так? — Намджун поднялся, хрустя пальцами. — Не самое лучшее, что может быть, но если мы будем соблюдать лечение и беречь его, то все будет хорошо, верно? — Верно, — кивнул мужчина. — Мистер Пак, — в кабинет проскользнула медсестра, прижимающая к груди папку. — Пациент пришел в себя. Сначала Тэхен не узнал его. Бледный, словно сама Смерть, под глазами — бездонная синева, губы белые, как мел и взгляд какой-то отсутствующий. Он смотрел только на папу, прижимающего его холодную ладонь к своей щеке и старательно державшегося, чтобы не расплакаться. У Тэхена едва ноги не подкосились от такого Чонгука — слабого и беспомощного, словно в два раза ставшего меньше. — Чонгук-и, малыш, это папа, — тихо прошептал Сокджин, оглаживая холодные пальцы своими, теплыми. — Крольчонок, ты помнишь меня? Это папа. Твой папа, малыш, — по его щеке покатилась слеза. Чонгук провел взглядом по влажной дорожке, стирая ее большим пальцем. — Папа, — так же тихо повторил Чонгук. — Мой папа. Сокджин заплакал. Кривые пальцы тряслись от усталости и нервного срыва. Сначала избивают Тэхена. Теперь Чонгук лежит на больничной койке и говорит «мой папа» так, словно видит его впервые в жизни. Сокджин, кажется, умрет раньше времени. Старший омега склонился над сыном, обнимая крепко за талию и сотрясаясь в громком навзрыд плаче. Тэхен заметил мелькнувшее в чонгуковых глазах удивление, а после — ни-че-го. — Сокджин, — строго сказал отец, сжимая все еще по-глупому широкое плечо. — Иди домой. Я останусь с Чонгуком. — Почему ты поступаешь так? — всхлипнул Сокджин, прижимаясь к сыну плотнее. — Почему ты пытаешься отгородить меня от моих сыновей, Намджун? Почему не позволяешь помочь? Ты не смеешь решать все за меня! Это и мой сын тоже. Да как ты… да кто ты… — Тэхен, помоги папе, — уже спокойнее ответил Намджун, рывком отрывая мужа от Чонгука. Тот молчал, равнодушно смотря на родительскую истерику. А Тэхена и вовсе словно не видел. — Ты ничем ему не поможешь, если будешь сидеть тут и поливать слезами. Возвращайся домой, успокойся и поспи, а после приготовь что-нибудь и вернешься сюда утром. — Папочка, пойдем, нам нужно домой, — извиняющимся тоном сказал Тэхен, беря папу под локоть. Сокджина трясло словно в лихорадке, а по щекам катились нескончаемые слезы. — Омеги любят драматизировать, особенно твой папа, — хмыкнул Намджун, со скрипом пододвигая стул к чонгуковой койке, когда Тэхен все-таки увел его мужа. — Чонгук, ты помнишь меня? — Да. — И папу помнишь? — Помню. — Что с тобой случилось? — Намджун протянул руку, желая коснуться Чонгука, но рука так и зависла над его ладонью. — Несчастный случай. Намджун кивнул: — Ты больше не будешь заниматься этим, Чонгук, — Чонгук видел в отцовских глазах строгость. — Я тебе запрещаю, — он знал, что это значит. Запрещаю было аналогом чонгукова хочу. Но Чонгук сын своего отца. — Мне плевать. Отец сжал челюсти. Строгость сменилась гневом. Желваки начали играть на его лице, а зависшая над его ладонью рука сжалась в крепкий кулак. Он смотрел долго и выжидающе, надеясь, что Чонгук сломается. Поднимет белый флаг и скажет заветное «конечно, отец, ты прав». Но Чонгук смотрел на него не менее тяжелым взглядом на безэмоциональном, словно каменном, лице. — Ты можешь умереть. — Это нормально — умирать. — Ты думаешь, папа сможет это пережить? Ты думаешь, я справлюсь? А Тэхен, думаешь, справится? Чонгук замолчал. Он прикрыл глаза на добрых пять минут и молчал, даже не шевелился почти, точно мертвый. Только тихий шелест одеяла выдавал звук его дыхания. Намджун сцепил пальцы в замок и перевел взгляд в окно. Наверное, Бог сжалился над ними и послал Чонгуку капельку понимания, а взамен забрал эгоизм. Наверное, Чонгук послушается своего отца. Наверное, они все — Сокджин, Тэхен и сам Намджун дороги ему. Навер… — Ты думаешь, меня это ебет? …ное. Когда родились его дети, Намджун считал себя самым счастливым мужчиной на Земле. А теперь, когда он сидит у постели своего сына и слышит от него равнодушие, маленький пазл из кусочков его сердца рассыпался подобно карточному домику.