Гарри Поттер и глина Эдема

Глава 7. Улика

— Глорификамус фигулюс! — прогремел властный голос Дамблдора, стоящего среди темных стволов.

— Эго парере! — ответил ему Гарри, и тысячи утробных голосов со всех сторон подхватили его крик. — Эго парере! Эго парере! Эго парере!

Он стоял у ворот Храма Творения, облицованных чистым, без единой трещинки, мрамором и мерцающей в лунном свете бронзой. Его окружали големы — тысячи големов, ряды несокрушимых воинов, вылепленных из глины Эдема и оживленных древней магией.

— Итэ, эт интерфичерэ! — голос Дамблдора окрасился шипящими, коварными интонациями, и когда он ступил на мощенную квадратными каменными плитами дорогу, выходящую из ворот Храма, свет луны, пробившийся сквозь плетение густых ветвей, упал на его худое скуластое лицо. Это был не Дамблдор. Совсем другой чародей стоял перед ними, повелевая оживленной глиной. И глина повиновалась.

— Эго парере! — вновь загрохотали глиняные легионы и, сотрясая землю тяжелой поступью, двинулись в чащу леса. Гарри шел сквозь тьму вместе с ними, и в голове его царила блаженная пустота, лишь изредка оскверняемая отголосками невнятных мыслей. Какие-то утратившие связь события прежней жизни. Забытые мечты, которые теперь не имели никакого значения. Образы людей, которых он некогда ценил.

Откуда-то из-за стены непроницаемой тьмы послышались крики ужаса и боли: порой они резко обрывались, нередко — переходили в протяжный хриплый вой под аккомпанемент глухих тяжелых ударов и мокрого хруста. Потом на его пути стали попадаться первые человеческие тела, вид которых когда-то мог вселить в него ужас. Изломанные, потерявшие форму, залитые кровью, часто — лишенные конечностей, трупы были разбросаны на его пути вперемешку с примитивным бронзовым оружием. Некоторых погибших он знал.

Вот этот мальчик с волосами, слипшимися от крови, неподвижно смотрящий на холодный диск луны, — кажется, в другой жизни его звали Карл, и он умер первым. А вот здесь — целая куча мертвых тел. Обугленные и расщепленные разящими заклинаниями деревья вокруг и все еще тлеющий валежник свидетельствовали о том, что в этом месте битва была особенно ожесточенной. Что-то знакомое виднелось в аморфном месиве человеческой плоти: обрывок фиолетовой ткани с вышитыми на ней золотыми буквами: «…и доброму другу Квири…». Почему-то вид его пробудил в обновленном сознании Гарри странное щемящее чувство. Он попытался застонать, но его горло зарокотало не терпящим возражений «Глорификамус фигулюс!»