Конечная остановка. Пассажиры медленно покидают автобус. Поздно. Это последний рейс. На улице темнота кажется такой густой, что хочется коснуться её рукою.
И тут я замечаю ещё одного пассажира, грудь которого размеренно поднимается и опускается, выпуская из чуть приоткрытых губ маленькое облачко пара. Он спит.
- Эй! Проснись! – Достаю из его ушей наушники. – Это последняя остановка и автобус дальше не идёт.
Разбуженный паренёк встревоженно хлопает глазами, озирается, и чем-то напоминает мне воробушка. Такого высокого, стройного и красивого воробушка:)
- О! Я... я проехал, - опустив голову, он медленно побрёл к выходу, и зацепился за мою сумку своими салатовыми наушниками.
- Ты далеко отсюда живёшь? – спрашиваю, сразу переходя на «ты». Просто вижу, что парень младше, и во мне просыпается не потревоженный до сих пор материнский инстинкт.
- Звони в такси.
- Я... у меня совсем нет денег... Ладно, я дойду. Спасибо, что разбудили. – Устало улыбнувшись, он двинулся в обратный путь.
Я вызвала такси, заплатила за него, и парень обещал всё вернуть, если я дам ему номер своего телефона. И я дала. Сама, собственной рукой, написав эти цифры на автобусном талоне, впустила в свою жизнь новый, зелёный цвет.
Ты действительно был совсем «зелёным». Так мало знал о жизни и так многого от неё ожидал. В лучших традициях юношеского максимализма ты виртуозно упрощал глобальные проблемы и раздувал до катастрофы не стоящие даже внимания мелочи. То, что ты до сих пор не определился, чего хочешь в жизни, ты считал не таким уж важным, а вот то, что концерт любимой группы отменили, казалось тебе чуть ли не происками дьявола)))
Ты был моим цветочком, который я холила и лелеяла. Я звонила узнать, позавтракал ли ты, не забыл ли шарф, готов ли к практической по высшей математике. Ты смущался, но ел по утрам, завязывал шарф и обязательно что-то читал перед парами, потому что стыдно было приносить плохие баллы.
Мы ходили в кино на нового «Робокопа», ты остался в восторге, маленький будущий мужчина. В слух я никогда так тебя не называла, ты был очень обидчив, сразу надевал маску отстранённости и сжимал тонкие губы. И только глаза выдавали тебя, моля: «Извинись, ну же, извинись, и я прощу и снова стану улыбающимся парнем. Только удели мне ещё внимания». Это была своеобразная игра: я говорила что-то с сарказмом специально, чтобы ты сделал вид, что обиделся, и у меня появился шанс обнять тебя и шептать тебе куда-то в шею «прости-прости-прости».
Мы слушали старый рок. Тебе казалось, что это придаёт вес, делает взрослее, а я просто люблю эту музыку. И мы делили твои салатовые наушники на двоих, погружаясь в мир басов и электрогитары, пока ехали в автобусе.
Тебе нравилось держать меня за руку. Я словно якорь, который держал тебя ближе к реальной земле. Якорь, который рассказывал про настоящую жизнь, аккуратно снимая твои розовые очки.
- Знаешь, я, кажется, влюбился, - сказал однажды ты, сидя за столом на моей кухне.
Моё сердце тревожно сжалось и замерло в ожидании продолжения.
- Она такая милая, из параллельной группы...
Салатовые наушники преданно транслируют Еvanescence, а я в который раз подумала, что вырастила из маленького росточка красивый цветок. Вырастила для кого-то другого... Мужчина расцвёл. Расцвёл Сехун...
