Ком земли глухо стукнул по лакированной крышке, тут же рассыпаясь в пыль. Над вырытой могильной ямой, в которую медленно опускается гроб, склонились облаченные во все черное люди, поочередно бросая комья земли и негромко проговаривая: «Земля к земле, пепел к пеплу, прах к праху».
Боль утраты каждого стоящего под мрачным покровом кладбища студит и без того холодный, пробирающий до мурашек воздух. Вместе с тлеющим в гробу телом скорбь уходит призрачными корнями вниз, желая там остаться навечно и больше никогда не выбираться наружу. Каждый из присутствующих желает похоронить здесь очередной, затронутый порохом и кровью, отрывок серой жизни, второе имя которому — война.
Горькую и удушающую тишину нарушает только отчаянный крик Енбока, неготового мириться со смертью любимой и нежной мамы, которая всегда рядом, которая успокоит одной лишь лучезарной улыбкой, разгоняющей смертоносные тучи над головой. Но сейчас, когда мама застыла навечно, сердитые облака, словно прочувствовав горечь утраты, жадно питаются человеческой болью, сгущаясь над оживленным кладбищем. Вдалеке слышится рокот надвигающегося ненастья.
Приглашенные на похороны гости начинают расходиться, кидая напоследок короткие, но искренние соболезнования и печальные вздохи. Отец над вырытой ямой, натянув фуражку на глаза, возвышается мрачной неподвижной скалой. По его одобрительному кивку люди с лопатами начинают забрасывать яму землей, а ведомый пожирающим страхом Енбок с паническим ужасом провожает каждое движение мужчин, вовсю орудующих над могилой. В груди малыша что-то предательски больно сжимается, перекрывая доступ кислороду. Округлившиеся, не перестающие удивляться происходящему, детские глаза переводят непонимающий взгляд на профиль отцовского лица, скрывающегося за черной тенью.
— Отец, почему ты разрешаешь им закапывать маму?! — кричит малыш, всхлипывая и срываясь с места. Хенджин мгновенно его настигает, захватывая в плен своих крепких объятий. Мальчик упорно вырывается, издавая протяжный, горечью исполненный рев; с отчаянным усилием толкается, бьет старшего локтями под дых, но тот настойчиво его не отпускает. — Почему? Почему они закапывают маму, Хенджин?!
— Ен-а... — в попытке успокоить ребенка шепчет Хенджин, но в ответ лишь получает очередной удар локтем.
