Я твой хозяин!

Глава 11

Она собралась с вечера. Взяла все заготовленные припасы, сколько могла унести, самострел, ножи, котелок. От необходимости покинуть избушку на душе было тоскливо. За полтора месяца Наама привыкла считать это убогое лесное жилище своим домом.
Должно быть от нервов ее начало лихорадить. Руки дрожали, мысли путались, тело кидало то в жар, то в холод. В надежде, что болезнь отступит, Наама выпила отвара листьев земляники, плеснув туда немного виски, и легла спать.
Ночью приснился Андрос. Наама стояла перед ним обнаженная на коленях и ласкала губами возбужденную плоть, трепеща всем телом от желания отдаться. Обнимала губами, скользила языком вдоль бархатистой кожи и умоляла войти в нее, взять.
Мужчина возвышался над ней — безликий и подавляющий, воплотивший в себе страшную стихию, с которой невозможно и не нужно бороться. Мощные, словно отлитые из стали мускулы, кубики пресса, руки, покрытые короткими черными волосками. Наама каждой клеточкой своего тела, всем существом ощущала, давящее превосходство Хозяина, его силу и всепоглощающую власть над собой. Трепетала перед этой властью и одновременно желала ее больше всего на свете.
В одной руке Андрос сжимал плеть, второй дергал ее за волосы, заставляя ублажать его в приятном ему резком и рваном ритме. Врывался глубоко в горло — так, что она задыхалась, беспомощно упираясь ладонями в каменный живот. А когда он все же выходил, чтобы дать ей вдохнуть, кашляла, еле сдерживая тошноту.
Но кроме дискомфорта и страха эта грубость странным образом возбуждала, будила низменные и стыдные желания. Тело горело словно в огне, тоскливо ныло и скручивало внизу живота, соски умоляли о прикосновениях. Хотелось ласки, а может грубости или даже ударов плетью. И она снова старательно вылизывала и ласкала огромный член, стремясь подарить Хозяину блаженство. Быть может, тогда он смилуется и все же войдет в нее...
— Ты была плохой девочкой, На-а-ама, — от хриплого и низкого голоса по коже побежали мурашки. Демоница прижалась щекой к бедру, бросила виноватый взгляд снизу вверх на своего господина. Лицо было неразличимо, терялось в тумане, но это не было важным. Главное, чтобы Хозяин увидел ее раскаяние и покорность.
— Плохих девочек наказывают.
Руки — почему-то в черных кожаных перчатках — прошлись по ее телу, сминая и тиская аппетитные изгибы и выпуклости. Болезненно сжали соски, вырвав из груди демоницы сладострастный вскрик.
Кожа перчаток была неприятно прохладной и гладкой. Одна рука легла на горло, слегка сжала гортань, напоминая о его полной и абсолютной власти. Одетый в черную кожу палец очертил контур приоткрытых влажных губ. Наама тяжело дышала, ощущая, как по телу прокатываются колкие искры страха и возбуждения. Каменный пол холодил колени, волосы разметались по плечам и прилипли к шее, но она не двигалась, демонстрируя полную покорность его воле.
— Встань!
Демоница поднялась, стараясь сделать это как можно грациознее, изящнее. Вскинула взгляд, и поняла, что все ещё не в силах разглядеть лица мужчины рядом. Видела каждую выступающую венку на члене, каждый волосок на мощных руках и мускулистой груди, а лицо терялось, ускользало.
Наама потупилась. Это правильно. Рабыня не должна смотреть в лицо господину.
— Расставь ноги, руки за голову!
Она послушалась и встала — открытая, беззащитная, предлагающая себя так покорно и бесстыдно. Грудь приподнялась, затвердевшие от холода и возбуждения соски торчали двумя аппетитными темно-розовыми ягодами. Руки в черных перчатках снова легли на грудь, чтобы стиснуть соблазнительные полушария. Черные блестящие пальцы на бледной коже казались двумя пятнами чернильной тьмы.
Он щипал и выкручивал соски, наслаждаясь ее жалобными стонами, гримасой боли и похоти. Потом спустился ниже. Погладил беззащитный живот, накрыл гладко выбритую промежность.
— Шире! — приказ ударил по ушам. Наама всхлипнула от страха прогневать хозяина и расставила ноги ещё немного. Палец в черной коже скользнул меж сомкнутых влажных створок, приласкал мимоходом самую чувствительную точку ее тела и вонзился внутрь.
— Ах-х-х! — сорвалось с ее губ.
Но удовольствие не было долгим. Почти сразу же пальцы хозяина покинули ее тело, заставив застонать от разочарования. Мужчина дернул за ошейник и повлек ее за собой. Наама шла, бездумно переставляя босые ноги по каменному полу. Окружающая обстановка также тонула в тумане, была неразличима и неважна, как и лицо Хозяина.
На мгновение демоница словно выпала из сладостного транса, в котором пребывала и вскинула голову, чтобы оглядеться.
Где она? Как здесь оказалась?
В этих мыслях было что-то неуместное, спорящее со всем происходящим.
Из тумана выплыл стул, больше похожий на деревянный трон. Господин сел на него и грубо дернул Нааму на себя, вынуждая лечь животом поперек отполированного деревянного подлокотника.
— Расставь ноги.
Она послушалась и даже чуть прогнулась в пояснице, чтобы ягодицы соблазнительно округлились. Влажная, доступная, полностью открытая для ласки и проникновения.
— Непослушная девчонка.
Ладонь с размаху опустилась аппетитное полушарие, родив во всем теле обжигающую боль, смешанную с не менее обжигающим желанием.
— Да! — всхлипнула она. — Еще!
Удар.
— Еще! Пожалуйста, еще, — умоляюще выкрикнула Наама.
И проснулась.
Она лежала, взмокнув от пота на своей лежанке в охотничьем домике. В крохотное оконце заглядывала почти полная луна, пахло грибами и отваром из земляничных листьев.
А по телу пробегала дрожь. Грудь болела так, словно ее и вправду долго щипал и мял мужчина, низ живота сводило судорогой от желания, и невероятно, просто нестерпимо хотелось отдаться, ощутить в себе огромный и твердый член.
Наама вцепилась зубами в край плешивой медвежьей шкуры, служившей ей подстилкой, чтобы не разрыдаться. Она никогда в жизни не испытывала подобного, но достаточно слышала об особенностях детородного цикла у демонов, чтобы понять, что с ней происходит.
У нее начался гон.