Обмани меня

1. Легенды правдивы?

- Галф, что завис? Домой не собираешься?

Он вздрагивает и отрывается от экрана телефона, поднимая взгляд:

- А, да, точно! Немного задумался.

Его сменщик потягивается и сонно улыбается:

- И как ты вообще можешь не спать всю ночь? Я бы уже сдох на таком режиме.

Галф молча пожимает плечами и стягивает с себя форму сотрудника круглосуточного магазина, где он сейчас подрабатывает по ночам. Не будет же он рассказывать парню, что это один из немногих вариантов, где он может трудиться неофициально и без оформления. А для него критично важно нигде не "светиться".

Галф пробегается глазами по своему рабочему месту у кассы и проверяет, что ничего не забыл, а потом поворачивается к коллеге:

- Ну, надо же кому-то работать и ночью. До завтра!

Тот уже не ждет ответа, потому что занят чем-то в зале, но машет ему рукой на прощание, а Галф может натянуть капюшон худи и медленно идти в сторону дома, где он сейчас снимает комнату.

Да, он мог бы и не жить в таких условиях: достаточно было бы разок применить свои способности - и люди сами бы умоляли его на коленях принять деньги от них, но ему нельзя сейчас проявлять свою сущность. И дело даже не в том, что ему стыдно или еще что-то такое же высокоморальное - нет, кумихо никогда таким не страдали. Им просто на роду написано обманывать людей, вводить их в заблуждение, пользоваться своим даром себе во благо. Но когда на тебя идет охота, то уж лучше ужаться в потребностях на какое-то время и притаиться.

Горло сжимает сдерживаемыми рыданиями, потому что еще несколько месяцев назад главной его проблемой была его уникальность: ну конечно, где еще увидишь кумихо-мужчину! По легендам, чтоб им быть неладными, тот человек, который завладеет таким лисом, будет невероятно удачливым - и Галф не желает на своей шкуре проверять, так ли это. Поэтому его всеми силами охраняли родители, чтобы он как можно меньше взаимодействовал с людьми.

Но теперь...

Теперь...

Он останавливается и изо всех сил зажмуривается, чтобы не дать себе разрыдаться, потому что перед его глазами до сих пор стоит испуганное лицо его мамы-лисицы, а уши закладывает от ее истошного крика: