Упал. Очнулся. Папа!

Глава 22

Я разулась, сняла шапку, шарф, поправила волосы и только тогда заметила, что все замолчали. А когда это поняла, то уловила идущий из кухни характерный, горьковатый запах испорченной еды, знакомый каждой хозяйке.
— Ой! — испуганно встрепенулась. — У нас там что, что-то сгорело?! — обвела всех встревоженным взглядом и бросилась на кухню. Распахнув дверь, вбежала и остановилась.
Оказалось, что да. Именно поэтому сразу за мной никто идти не рискнул.
Мою новую электроплиту пытались вымыть, но она все равно была в каких-то белых разводах и коричневых пятнах. В мойке, полная воды и пены, стояла небольшая кастрюля с половником. Кухню успели проветрить, но запах гари до конца не улетучился, его-то я и уловила в прихожей. Всё остальное осталось без изменений.
От сердца отлегло. Ну, в принципе, ничего страшного. С кем не бывает. Гораздо лучше того, что я уже успела себе представить в воображении.
— Этот рис был какой-то... дурацкий! — нарисовался в кухне хмурый Чонгук, а за ним и дети вошли. — Что его там варить? Это же каша! Но он у меня сначала сбежал, а потом... прилип ко дну! В следующий раз, Лиса, надо другой сорт брать. Нормальный!.. И что теперь? — поймал мой взгляд, когда я удивленно обернулась. — Пропала кастрюля?
— Не знаю. Позже посмотрю.
— Мам, ты не расстраивайся! Папа другую кашу сварил, манную! — широко улыбнулся Минхо, выскочив вперед. — Как у бабушки, — гордо заявил. — Правда, пап?
Кроме этой кастрюли у меня было еще две — маленькая, в которой можно разве что яйца сварить. И большая — на восемь литров. Мама однажды с собой привезла, чтобы детям в отпуске компоты варить, да так и оставила стоять без дела.
Заглянув в шкаф, я догадалась, что ей наконец-то нашли применение и закусила край губ, чтобы не рассмеяться. Только обвела взглядом кухню, потому что ни каши, ни кастрюли не нашла.
Странно.
— Она на балконе, сейчас принесу, — прочитал мои мысли Чонгук. — Не хотел оставлять детей с горячим, — объяснил и ушел. А когда вернулся, смолчать все-таки не вышло.
Я с опасением подняла крышку и, увидев полную кастрюлю густой каши и застрявшую в ней ложку, ахнула.
— Чонгук, да тут же на целый детский сад!
— И что? Подумаешь, вышло немного больше. Зато не подгорела.
— Больше?
— Сказал же: не рассчитал! Ты что теперь, не будешь есть?
— Мамочка, вкусно! — обняла меня за бедра Сана. — Мы туда масло положили, как ты! Минхо целую пачку уронил!
— Сколько?!
— Ябеда! Я нечаянно! — повернувшись к сестре, нахохлился сын. — И папа бумажку достал, ясно?
— Мама, мы ее все вместе варили, она правда вкусная, — отозвалась Риточка. — Не ругай папу, он старался.
Ругать? А почему я должна его ругать? Да и кому под силу отругать Чонгука? Разве что его деду и то, это еще спорный вопрос, кто кого.
Химчистки, гостиницы, дорогие рестораны... Господи, да этом мужчина, скорее всего, вообще первый раз в своей жизни что-то приготовил, а все потому, что остался за главного у руля моей семьи. А ведь запросто мог вообще ничего не делать.
В груди разлилось тепло. Даже если он меня после всего возненавидит, я больше не смогу на него обижаться. Никогда.
Я вымыла руки и расставила на столе посуду.
— Мамочка, мне первой! — запрыгала Сана рядом, отказываясь садиться за стол и протягивая мне свою тарелку. — Можно мне первой, пожалуйста!
Ложку из кастрюли достать не вышло, так что пришлось взять другую. Отковыряв от застывшего пласта комок каши, я положила его на тарелку дочери, и счастливая Сана тут же повернулась. Так быстро, что комок слетел с тарелки на пол и, ударившись о ножку стула, закатился под стол.
— Ой, Колобок убежал! — прыснул смехом Минхо, Сана в ужасе распахнула ротик... А Риточка рассмеялась. Да так весело вышло у моей тихони, что и я, не сдержавшись, захихикала.
— Спасибо, Чонгук! — по чистому велению души и сердца, потянулась к Чону и поцеловала его в щеку. — Садись, повар, все отлично. Будем есть!
После ужина дети убежали, шеф поглядывал на меня задумчиво, явно выжидая момент начать разговор, и я под общий шумок трусливо сбежала от него в ванную комнату. Там, включив душ, заперлась, переоделась в домашние футболку и леггинсы, и набрала на сотовом номер Джису.
Подруга тут же приняла звонок и радостно отозвалась:
— Кричи ура, Лиса! У нас получилось! Спасибо Чаньолю, подал идею! Это будет работа века! И не благодари, подружка, «так» я еще ни для кого в своей жизни не старалась!
Я прикрыла рот ладонью, бросила взгляд на дверь, и зашептала в гаджет:
— Не могу кричать, Джису, Чонгук услышит и тогда мне кранты!
— Тогда молчи и слушай! Всё равно я уже обо всем договорилась, теперь дело за твоим субчиком. К работе он может приступать хоть завтра! Его, красавчика, уже ждут не дождутся!
И Джису, рада стараться, всё выложила. Весь свой коварный план по уничтожение моей карьеры в «Сезаме» и вообще будущего в серьезных компаниях. После такого мне ни одно оправдание не поможет.
— Не-ет! — услышав предложение подруги, я пришла в ужас. — Только не это! Да вы там с Чаньольом что, оба с ума спятили?! Шеф же меня четвертует! Нет, он меня на полосочки покромсает! Медленно и с наслаждением! Неужели нельзя было что-то поприличнее найти?
— Нельзя, Лиса! Мы тут мозги чуть не сломали, а она недовольна! Ну, сама подумай, куда его впихнуть с его исходными данными? Свое инкогнито ему раскрывать нельзя, документов у него нет, а о каких-либо его профессиональных навыках мы не в курсе. Да, может, он вообще ничего не умеет, кроме как костюмы менять и секретарей третировать!
— Но, Джису, — взмолилась я, представив, какое потрясение ждет шефа, — он же придет в ужас и сбежит с такой работы! И что потом делать?
— А ничего не делать. Даже хорошо, если сбежит! Вот и пусть, разочарованный в себе, сидит дома и ковыряется в собственном я, пока все не вспомнит. Да ты мне еще спасибо скажешь, Лиса!
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍
Ох, сомневаюсь.
— Нет, Джису, я на такое пойти не смогу!
— Ну, как хочешь, — обиделась Ким. — До завтра еще можешь подумать, а других предложений у меня для тебя нет. Адрес я сказала, и о Чоне руководство предупредила. В случае чего, группу ему организуют быстро, им все равно отчет нужен.
— Джису, а если они заподозрят неладное?
— Не заподозрят. Они в курсе, что человек находится на вынужденной реабилитации. По легенде он лечится от феминофобии, из-за которой потерял память. А моя служба помогает ему социализироваться.
— От чего? Какой еще фобии?!
— Ну, от боязни женщин. Представляешь, и такое бывает.
— Джису!
— И не кричи на меня, Лиса! Я тут ни при чем! Это всё Чаньоль виноват! Говорит, это твоему Чону за то, что он его перед всем двором на задницу в снег посадил, и не извинился!
Я выключила душ и села на край ванной. Уставилась на себя в зеркало, отчаянно стараясь не разревется. Я знала, что сейчас в квартире меня ждал шеф, чтобы поговорить, но вот что ему сказать — нет!
— Джису, я пропала.
— Конечно. Потому что ты его жалеешь! Забыла, как он над тобой измывался? Как премии тебя лишил и под стол засунул? Как просила меня с детьми посидеть, потому что восемь вечера, а ты всё еще на работе. Гоблин, видите ли, не отпускает! Так ему и надо! Кстати, там Минхо с папаши еще скальп не снял?
— Нет пока, — обреченно выдохнула.
— Присматривается? Обожаю своего крестника, вся надежда на него.
— Ох, Джису. Да какая надежда! Я же говорю: Воронов им нравится, а ты — скальп... Пришла домой, а шеф детям кашу сварил на неделю. Старался.
— Пф! А ты уже и рада стараться, раскисла сливой, да? — фыркнула подруга. — То-то я смотрю, моя Лиса лужицей растеклась. Это все от стресса у него! А придет в себя, живо вас всех строить начнет, вот увидишь!
Может быть, но пока что на это было мало похоже.
— Ладно, спасибо тебе, пойду я, — попрощалась с Ким. — Пока!
— Пока, Лиса! Но, если что, звони. Я на связи!