Аманда

Глава 2.

Дариэн Лэшфурт постукивает ногтем по рулю и щурится, глядя на ребенка через зеркало заднего вида:
- Она у тебя такая послушная. Стоило предложить леденец, и она сама со мной пошла. Покладистая. Не то, что мамочка. Не отбивалась, не царапалась, не кусалась.
- Сволочь!
- Ты же вспоминала обо мне? Я-то тебя, как видишь, не забыл.
- Верни мне дочь!!!
Дариэн раздражённо открывает дверцу и выходит из машины:
- А теперь слушай сюда, сука, еще раз поднимешь на меня голос и твою дочурку покажут во всех вечерних новостях. Поняла? Чего притихла? Ты поняла меня?!
- Поняла.
- Супер. Послушной ты мне нравишься больше.
Дариэн прикусывает губу изнутри, наваливаясь спиной на машину, и прикрывает ладонью глаза от палящего солнца. Со смотровой площадки, где он припарковался, ему отлично видно, как Аманда, едва переставляя ноги, подходит к скамейке, упирается рукой в спинку и медленно и как-то неуклюже, словно колени не гнутся, садится.
- Что мне сделать, чтобы вернуть ее? Чего ты от меня хочешь?
Дариэну не хватает деталей, чтобы насладиться зрелищем. Он на секунду ныряет обратно в машину, подмигнув притихшей на заднем сидении Адриане, и вынимает из бардачка бинокль.
- Я хочу, чтобы ты мучилась, - говорит он, поднося к глазам бинокль, и улыбается, видя, как от его слов Аманда нервно дергается и прикрывает рот ладонью. Все правильно, чертова девчонка должна бояться и страдать.
- Я хочу, чтобы ты мучилась также сильно и долго, как я. Шесть лет. Отличная сделка, правда?
Аманда вскакивает и начинает метаться по детской площадке как сумасшедшая. Дариэн довольно хмыкает, отмечая, что она движется по траектории голубя и выглядит при этом также глупо.
- Я сделаю все что угодно. Умоляю, верни ребенка.
- Верну. Обязательно верну. Через шесть лет.
- Я убью тебя! Слышишь? Я своими руками убью тебя, скотина!!!
Дариэн хмыкает, наблюдая, как мамаши закрывают детям уши и уводят подальше от Аманды, которая этого словно бы и не замечает, она вообще ни на кого внимания не обращает. Лэшфурт смеется:
- Сначала найди.
- О, я найду тебя, подонок! Я тебя из-под земли достану!
Только подумайте, усмехается Дариэн, на что способна самка бурундучка, защищая своего детеныша. Он не прогадал, когда решил мстить таким образом. Он машет рукой девочке через стекло и отходит от машины к краю смотровой площадки. Из-за кепки ему плохо видно лицо Аманды и это его бесит.
- Скинь кепку.
- Что? - Аманда на мгновение замирает, а потом начинает кружиться на месте, поворачивая головой то вправо, то влево.
- Ну что ты вертишься, как оголтелая, ты меня все равно так не найдешь.
Аманда останавливается. Дариэн не видит ее глаз, но его радует вид прикушенной нижней губы. Беленькие ровные зубки впиваются в нежную розовую плоть. Он вспоминает, как ему было приятно, когда эти зубки кусали его, пока он впивался в эти губы. И ладно, пусть, как выяснилось, он извращенец, маньяк и насильник. Хотя он толком почти ничего и не помнит из той ночи. Он больше чем уверен, что порядочную часть из тех показаний, что Аманда давала на суде, девушка сама выдумала, чтобы Дариэну влепили срок побольше (это ее предки надоумили, как пить дать). И тем не менее, ему кажется, что с Амандой у него был лучший секс в жизни. Лучше, чем с этой стервой, сукой, тварью. Он помнит лишь туманные отрывки, но ощущение восторга он не забыл даже спустя столько лет. Дариэн не знает, что на него тогда нашло, была ли это бешенная злость, жажда мести, алкоголь, наркота или соблазнительный образ юной девушки, но он хотел ее так, как никогда никого не хотел. Это он тоже помнит отчетливо. И хотя иногда в нем предательски шевелится то, что он назвал бы чувством вины и стыда, если бы согласился вообще признать, что чувствует нечто подобное, он все равно мечтал, что однажды снова подчинит себе эту строптивую дрянь.
Сокамерники долго ржали, когда узнали, за что он загремел, да еще на такой срок.
- Вдул девушке? Серьезно? За это сажают? Ну дела, мужики! Да она тебя за это благодарить должна была. Если бы всех за это сажали, тут бы на всех места не хватило.
Дариэн злобно пыхтел, раздувая ноздри, сбивал костяшки в кровь ударами о каменную стену, и старательно поддерживал в себе ненависть и отвращение к этой гниде, что его засадила. Он говорил:
- Я выйду, и она пожалеет, что вообще на свет родилась. Я устрою ей ад на земле.
Он цеплялся за свою жажду мести, как за единственный смысл жизни. Если бы не это, он давно бы окончательно слетел с катушек и вздернулся на жгуте из простыни. Но Лэшфурт планировал, он выискивал информацию о Аманде, искал способы, прокручивал в голове детали и это делало его счастливым. Он так этим увлекся, что почти забыл, что начал все совсем из-за другой девушки. Той, кому посвятил себя полностью, кому отдал свою жизнь без остатка, а в ответ получил лишь смачный плевок в душу. Су-у-ука. Как он выл и лез на стену. Себя не помнил, ничего не соображал. Почему они могут наплевать на чувства и раздвинуть ноги перед любым? Почему Дариэн так не мог, пойти и отыметь первую, кто под руку подвернется. Почему?!! У него глаза кровью налились, когда он увидел в СВОЕЙ постели СВОЮ женщину с другим. Это переклин какой-то был. И после все пошло не так. Он бы очень хотел, чтобы того дня в его жизни никогда не было. Чтобы он этого не видел. Чтобы не слышал:
- Я хотела сказать тебе позже, когда случай удобный подвернется.
Случай? Да скорее у тебя нога подвернется и ты шею сломаешь, мразь, чем случай, чтобы ляпнуть такое.
- Я ухожу к нему.
Ага, как же! Хрен тебе.
- Никуда ты не уйдешь! Ты носишь МОЕГО ребенка. И этот гад не будет ему отцом. Ни за что!
- Нет у тебя никакого ребенка!
- Хочешь сказать он не от меня?! Сколько времени ты мне уже изменяешь?!
- Отвяжись от меня! Ребенка просто нет! Совсем! Я сделала аборт. Теперь оставь меня в покое!!! Нас больше ничего не связывает!
У Дариэна до сих пор в голове не укладывается. Как она могла? Как?!
Дариэн снова шумно дышит через нос:
- Я велел тебе скинуть кепку.
Все вы шлюхи и подлые твари, которых растоптать не жалко. Они себя так ведут, что сами это заслужили. Эта тоже, скулила, умоляла, а сама портмоне с паспортом стащила и натравила на Дариэна своих родителей-юристов. Сука! Сука! Сука!
- Где Адриана?
- Ты достала меня! Оглохла совсем?! Или жизнь дочки не дорога?!
- Тише! Успокойся. Не заводись. Я все сделаю. Только не трогай ее! - Аманда снимает кепку и снова шарится взглядом по округе, пока Дариэн внимательно рассматривает ее лицо. Слишком бледная, с темными кругами под глазами, впалые щеки, грустные глаза. Она не похожа на ту юную соблазнительную девушку из бара. Жалкая копия. Противно.
- Вякнешь хоть кому-нибудь, хоть одной живой душе, и твое сокровище сдохнет. Особенно предкам своим - ни звука. Ты уже достаточно наболтала им. И имей ввиду, если я вдруг почему-то сам ее не угандошу, мои приятели подсобят. Может и не сразу, но, ты уж поверь, рано или поздно они до нее доберутся. Но, скорей всего, я и сам справлюсь. Так что молчи в тряпочку. Даже мужу своему не говори.
- Я не...
- Что ты там опять мямлишь?
- Ничего.
- Супер. Покладистая баба - лучшая баба.
- Когда я смогу ее увидеть?
- Когда я разрешу. Вернее - если.
- Дай мне с ней поговорить!
- Я еще позвоню.
- Нет, нет, стой...
Дариэн в очередной раз довольно улыбается, наблюдая, как Аманда в отчаянии хватается за голову и зажмуривается. Шикарное зрелище. Сладкий вкус мести.
Он разворачивается и возвращается к машине:
- Ну что, Адриана, прокатимся?
Девочка хлопает изогнутыми ресничками и молчит, обнимая ладошками поджатые к груди колени.
Хотя бы не ревет, отмечает про себя Дариэн и вжимает педаль газа в пол. Вчера сразу после освобождения он уехал в свой загородный дом и подготовил его. Он не знал точно, сколько Адриане лет, только что она дошкольница, поэтому закупил много чего. Даже подгузники. Лэшфурт снова бросает взгляд на девочку в зеркале заднего вида, та смотрит на него, не отрываясь.
- Ты боишься меня, Адриана? - почему-то ему не хочется, чтобы девочка боялась. Она, конечно, всего лишь очередная шлюха, только мелкая, но... Ребенок же! Интересно, если бы его ребенка не убили, он бы сейчас был примерно такого же возраста? Чуть старше? Адриане на вид года 4, максимум 5. Она не похожа ни на Аманду, ни на того парня, что вышел вчера из их дома. Дариэн следил в бинокль, наблюдая через кухонное окно. Судя по возрасту Адрианы, эта тварь обстряпала свадьбу сразу после суда. Быстро они все устроили. Может родители подсуетились, чтобы сбыть по тихой грусти подпорченный товар. С таких станется. А как напирали на суде на эту ее девственность! Столько пафосных слов сказали! Аманда жмурилась и тряслась. Дариэну даже стало ее жаль. Нет, не за то, что он с ней сделал. В этом он не раскаивался ни тогда, ни сейчас. Но вид девушки просто кричал «Пожалуйста, не говорите больше об этом. Не спрашивайте меня ни о чем!». И Дариэну было жаль, что ни ее родители, никто другой в зале на это не обращает внимание. Но маленькая шлюшка сама виновата. Не зачем было устраивать весь этот спектакль. А они продолжали ее спрашивать:
- Как он вас схватил?
- Что еще он сделал? Расскажите подробнее.
Ну и кто из них еще извращенец после этого. Дариэн не слушал, что говорила девушка, стараясь сконцентрироваться на лице, но не словах. Он не хотел знать. Он бессознательно гнал от себя мысли, что сказанное Амандой может быть полностью правдой, и все твердил «Сама виновата. Она только притворяется такой невинной. Девушки одинаковые». Он достиг мастерства гуру в этом самовнушении.
Все девушки одинаковые. Даже маленькие.
Каждый раз заглядывая в зеркало заднего вида, Дариэн сталкивается с внимательно его изучающими испуганными глазками. Черт, с ребенком ненависть не прокатывает. Он видит только малышку и не может заставить себя ненавидить ее. Девчонка совсем крошечная и беспомощная.
Когда они отъезжают далеко за город, Адриана вдруг начинает вертеться и слегка подпрыгивать.
- Ты чего?
Девочка лишь смотрит испуганно и замирает, насторожившись, но через какое-то время снова начинает копошиться. И Дариэн понимает:
- Тебе в туалет надо?
В ответ неуверенный кивок.
- О, чеееерт.
Нет, он догадывался, что с детьми такое случается, но на практике почему-то надеялся каким-то чудом этого избежать.
- Потерпи до автозаправки.
Адриана капризно морщится.
- Нет, нет, нет! Только не реви! - Дариэн терпеть такое не может, плачущие дети его пугают до ужаса. - Не реви! Слышишь? Твоя взяла! Я останавливаюсь! Видишь, я торможу.
Чертовы девчонки! Всё-таки одинаковые. С самого детства умеют вить из мужиков веревки. Скорчат рожицу, а ты мучайся и решай их проблемы.
Дариэн паркуется на съезде и осматривается. Так, ладно, в конце концов это лесополоса. Присядет уж за каким-нибудь деревцем. Он выходит и ждет.
- Ну и чего ты сидишь? Особое приглашение нужно? - он открывает дверцу и не успевает заглянуть в машину, как Адриана быстренько выпрыгивает и убегает за деревья. Дариэн думает:
- Черт, сбежала, паршивка! - и в два шага нагоняет ребенка, который притаился за кустиком и пытается расстегнуть пуговицу на бежевых шортиках с зайчиком. Адриана смотрит на него крайне осуждающим взглядом.
- Я... И не смотри на меня так! Я вовсе не собирался подглядывать. Честно! Да ну тебя! - Дариэн пятится на несколько шагов, резко разворачивается и убегает назад к дороге.
- Вот зараза! - да ему даже перед судьей так стыдно не было. А вдруг такое. Еще чего не хватало. Упирается руками в машину и недовольно бьет кулаком по крыше. Ему как-то очень странно рядом с этим ребенком.
Дариэна слегка дергают за штанину. Он смотрит вниз - Адриана протягивает к нему ручки.
- Чего опять?
Девочка делает движение ладонями, показывая, что их нужно помыть.
- Издеваешься? Где я тебе тут полный сервис найду?
Адриана недовольно морщится и снова смотрит на него с осуждением.
- Ладно, ладно! Уймись. Сейчас что-нибудь придумаем, - и тихо себе под нос добавляет, залезая в машину и шарясь в бардачке, - диктаторша хренова.
- Вот, - спустя полминуты упорных поисков он протягивает девочке упаковку влажных салфеток. - Чего не берешь? Я что САМ должен это делать? Ну, блин, шикарно.
В тюрьме он мог дать отпор даже самым авторитетным мужикам. Его боялись и уважали. А тут... Вот бы мужики поржали, когда увидели, как ловко им управляет мелкая девчонка.
- Довольна теперь? - спрашивает Дариэн, закончив протирать две аккуратненькие ладошки. Адриана критически осматривает руки и кивает. Она без слов залезает обратно в машину и снова обнимает прижатые к груди колени.
- Видимо, это поза готовности, - вздыхает Дариэн и садится за руль. Вести под прицелом детских глаз ему катастрофически неуютно. Он нервно ерзает и, наконец, не выдерживает:
- Поспать не хочешь? Нам далеко еще ехать.
Адриана мотает головой и опускает ее, упираясь подбородком в колени, но взгляда не отводит.
- Супер, - хмыкает Дариэн и тихонько, боясь испугать девчонку, бьет ладонью по рулю. - И вот я опять в роли подкаблучника. Охренеть как классно.
И мозг его по новой наполняется черными мыслями, когда он вспоминает свою прежнюю «подкаблучную» жизнь, которую, идиот, считал счастливой.
- Вот ты когда вырастешь, - вдруг говорит он, сам себя этим удивляя, - не бросай своего мужа, ок?
Адриана наклоняет голову вбок, словно не понимает, о чем ей говорят.
- Это вы без нас можете. А мы потом ломаемся...
И ему снова становится так жалко себя, что глаза щиплет от слез. Черт! В тюрьме с этим было проще. Вокруг куча мужиков, которые твердят, как круто быть самодовольным бруталом, который посылает все устои к чертям и живет по своим правилам, ни на кого не оглядываясь. Дариэн поддакивал, кивал и очень-очень старательно в это верил. А теперь ревет как ненормальный из-за взгляда какой-то девчонки. Может ну ее, эту затею. Выкинуть малышку прямо здесь, на дороге. Или увезти подальше в лес. И смыться из страны. Он завел нужные связи за решеткой. У него получится. И это будет прекрасная месть. Только вот он ей толком не понаслаждается.
Телефон на пассажирском сидении заливается стандартной мелодией и сверкает надписью «Тварь». Лэшфурт, мысленно выругавшись, все-таки бьет с силой по рулю, заставляя Адриану вздрогнуть. Дариэн старается не замечать, что ребенок вжимается в угол. Тупая шлюха все-таки кому-то настучала и выяснила его номер. Паскуда! И вот как ему теперь быть?
- Ты все-таки связалась с копами? Ну ты и дура! Думаешь я шучу?
- Я никому ничего не говорила!
И почему Дариэн ей верит? Голос у Аманды тихий, но четкий. И слегка скрипучий. Так бывает, если долго плакать.
- Тогда как ты узнала мой номер?
- Это не трудно, когда работаешь в сотовой компании...
- Предположим, я повелся. Что дальше?
- Адриане пора кушать.
Адриане чего пора?!
- Ты не охренела ли?
- У нее строгий режим. Ты должен ее покормить! - и добавляет через силу, - Пожалуйста.
- Не хрена я никому не должен! У тебя вообще мозги есть?! Ты звонишь похитите..., - осекается, глядя на Адриану. - Ты звонишь мне и просишь накормить дочь? Ты хоть понимаешь всю абсурдность ситуации?!
- Если ты хочешь, чтобы она продержалась шесть лет, она должна быть сытой, правда?
Дариэн хлопает ртом, подбирая мысленно слова, но ничего не приходит в голову:
- Ты чё больная, нах?
- Это моя дочь!
- Я в курсе! Именно поэтому она сейчас со мной!
- Ей нельзя моллюсков и креветки. И от большого количества сладкого у нее появляется сыпь. Поэтому не давай много конфет.
- Ты, блядь, меня с ума сведешь! Моллюски?! Конфеты?! Я ее, по-твоему, на курорт что ли везу?!
- А куда ты ее везешь?
- Вот же ж сука! Не смей больше звонить! Никогда! Ты только послушно отвечаешь на звонки! И делаешь, как я скажу! Ты поняла?!
- Поняла. Дай трубку Адриане.
Дариэн в конец перестает соображать и думает остановить машину, потому что мозг не справляется.
- Эй, тут Я правила устанавливаю!
- Знаю. Но она, наверное, напугана.
- Она и должна быть напугана!!! В этом суть игры! Ты все еще не поняла?!
- Тебе не достаточно того, что я схожу с ума?! Обязательно надо было втягивать ребенка? За что ты так со мной? Что я тебе сделала?!
- Ой, не прикидывайся валенком, а! Ты засадила меня на шес...
- Стоп! Не говори этого при Адриане!
Дариэн и сам уже понял. Он хочет и одновременно не хочет закончить этот разговор. Но он бы предпочел все высказать, когда Адрианы не будет рядом. И он чувствует, что ему тоже много бы чего сказали, если б не страх, что он отыграется за это на ребенке.
- Не указывай мне, что делать!
- Не кричи при ней, она этого не любит. И еще она очень подвижная, часто падает. Следи за ней. И ей надо читать перед сном. Только ничего пугающего, иначе она потом плохо спит. На завтрак она должна есть кашу, но она этого терпеть не может. Поэтому тебе придется постараться. И ей надо сменить одежду. Ты должен купить запасную, если у тебя нет. И...
- Иди ты в жопу!!!
Дариэн открывает окно и выбрасывает телефон в кусты.
- Идиотки кусок!
Он тяжело дышит и все еще не может поверить, что ему только что прочитали лекцию об уходе за украденным ребенком. Это ж охренеть какая наглость!!! Нет, не тому, кто занимается киднеппингом, конечно, говорить о наглости, но, черт возьми, это... Это вообще ни в какие ворота!
- Твоя мамаша совсем больная. На всю голову. Что с ней не так?! Ведь взрослая девушка, должна же вроде соображать!
Кстати, интересно, а сколько ей? Дариэн этой информацией никогда не интересовался. Почему-то он думал, что Аманда старше. Но сегодня ее лицо... На вид около двадцати, слишком молодая. Черт, сколько ж ей тогда было? Стоп! Дариэн знает свой лимит, он не будет больше об этом рассуждать. Не будет!
Остаток дороги, он старается не думать ни об одной из девушек, ни о мамаше, ни о дочурке. Вместо этого он мысленно перемножает в столбик трехзначные цифры и вспоминает имена всех покемонов.
Лэшфурт съезжает с дороги и направляет машину к гаражу, но паркуется не заезжая в него.
- Выпрыгивай, - командует он Адриане, стараясь быть бесстрастным, выходит первым и движется к двери.
- Чего опять зависла?
Адриана пододвигается ближе к окну и смотрит внимательно, но на улицу не вылезает.
- Да что на этот-то раз? - Дариэн возвращается и раздраженно дергает дверцу. Адриана с готовностью спрыгивает на землю.
- Ты что не умеешь сама открывать?
Адриана в ответ лишь смешно поправляет челку ладошкой и от этого незатейливого детского жеста у Дариэна вдруг живот скручивает.
- Шуруй в дом.
Адриана не двигается.
- До чего же вредная! Вся в мамашу, - Дариэн подхватывает ее на руки и несет в дом. - Тебе точно пора есть. Ты же ни хрена не весишь.
Ему кажется, что Адриана хмурится каждый раз, когда слышит бранное слово. Лэшфурт мысленно подбадривает себя, говоря, что он брутальный мужик и может позволить себе ругнуться где угодно и когда угодно, хоть в церкви, хоть в детском саду на утреннике. Но при Адриане ему все-таки как-то стремно...
Дариэн сразу проходит на кухню. Он бы тоже что-нибудь зажевал. С раннего утра ничего не ел. Он сажает девочку на высокий стул с удобной для ребенка спинкой и подлокотниками и залезает в холодильник.
- Да она чертов телепат, - Лэшфурт сверлит недовольным взглядом банку с морепродуктами. - Да я бы при любом раскладе ей этого не дал! Слишком жирно будет. Хотя, кстати, - оборачивается к Адриане, - что ты обычно ешь в это время?
Девочка неуверенно смотрит, поджимая губки, и пытается заглянуть в холодильник.
- Да блииин, - Дариэн не собирается потакать ее капризам, вовсе нет. Но ему правда не выгодно, если ребенок скопытится раньше времени. Он снова берет Адриану на руки и подносит к продуктам:
- Выбирайте, Ваше Высочество.
Девочка тщательно изучает ассортимент, как дотошная домохозяйка в супермаркете, даже бровки сводит.
- Да прекрати ты! Это не может быть таким серьезным мероприятием, - Дариэн замолкает, когда брови хмурятся сильнее.
- Нет, шесть лет я так не протяну. Факт.
Адриана выбирает сэндвич, сок и шоколадный батончик. Лэшфурт решает, что половину сладости он у нее отцапает. Так, для подстраховки. Просто потому что у него нет не малейшего желания возиться потом еще с какой-то там сыпью. И все морепродукты решает съесть прямо сейчас. Не потому что он боится, что ребенок каким-то чудом проникнет в холодильник и схавает именно их, а потому что ему до одури хочется креветок и прочей фигни. Честно-честно. Именно так. Ему хочется. Хотя может не так сильно, как он себя в этом убеждает...
- Ешь, - говорит Дариэн, усаживая Адриану обратно на стул. Он отходит к окну, чтобы приоткрыть его и впустить в комнату немного свежего воздуха. И впервые за много лет чувствует, как вновь работает его шестое чувство. Даже не оборачиваясь он чувствует, как пространство за ним слегка изменяется. Воздух смещается. Статичный объект приходит в движение. Раздается чуть слышный соскальзывающий звук. Теплое тело резко качается и срывается вниз. Дариэна простреливает импульс. В следующее мгновение он уже держит на руках перепуганную Адриану, чуть не свалившеюся на пол вместе со стулом, который она опрокинула, когда потянулась через весь стол за соком.
Дариэн сглатывает и смотрит на ребенка. Он знает, что так шестое чувство в их семье работает только в двух случаях: когда дело касается либо любимого человека, либо твоего чада.
Адриана вдруг резко изменяется в лице и начинает реветь. Она выпутывается из рук еще не пришедшего в себя Дариэна и убегает с кухни.
- Что это было?
Лэшфурт медленно идет в гостиную где и находит ее, забившеюся в угол дивана. Она сидит, как и в машине, обняв колени, и горько плачет. Дариэн думает сбежать, потому что вид крупных слез, бегущих по раскрасневшемуся личику, его убивает. Он приказывает себя свалить из комнаты, но вместо этого упорно движется вперед как заколдованный. Он опускается перед Адрианой на колени и вытирает дорожки от слез большими пальцами:
- Испугалась?
Адриана только громче всхлипывает.
- Ну, ну, тише, малышка. Все же хорошо. Ты ведь не ударилась? Адриана, скажи мне, ты не ударилась? Нет?
Он и так нутром чувствует, что нет, но все-таки ему спокойнее, когда ребенок мотает головой из стороны в сторону в подтверждении его слов.
- Вот видишь. Ничего плохого не случилось. И не случится. Я о тебе позабочусь. Хорошо? Ты можешь мне доверять. Я..., - бля, кто же он, чтобы о ней заботиться. - Я друг твоей мамы.
А Адриана кидается ему на шею, обвивая трясущимися ручками. От слез рубашка становится мокрой, но Дариэну не жаль. У него внутри все нервы бушуют в какой-то сумасшедшей реакции, словно каждый его атом мутирует, и сам он превращается во что-то новое, в неизвестную ему сущность, которая всем своим существованием сконцентрирована лишь на одном человеке. Мир сужается до плачущего комочка у него на руках. Дариэн чувствует, что он порвет за нее всех и вся, исполнит любой каприз, будет для нее защитником и другом, позволит крутить собой, как ее душе заблагорассудится, он сделает, что угодно, лишь бы больше не видеть этих слез. И он уже испытывал это чувство однажды. Но теперь... все намного (намного!) хуже. У него, может, в коде ДНК дефект какой-то, может, он просто сумасшедший. И еще до того, как Адриана начинает говорить, Дариэн уже все понимает.
- Я им говорила, что ты скоро придешь. Говорила, что ты вернешься. Говорила, что мой папа меня не бросит. Почему ты так долго? Папа...
И снова ревет. У Дариэна вышибает пробки, летят предохранители, взрывается все к чертям собачим. Он обнимает ребенка, целует ее в макушку, баюкает на руках, крепче прижимая к себе, говорит:
- Тише, малышка, тише. Папа рядом.
А сам чувствует, как что-то горячей каплей бежит у него по щеке, когда Адриана снова хнычет:
- Па-аа-апа-а-а.
Адриана плачет долго, позволяя качать себя на руках и еще что-то рассказывая. Дариэн слушает, как она лопочет, и пытается сообразить, что происходит. Ему требуется время, чтобы переварить произошедшее. Он хочет спросить, когда у Адрианы день рождения, чтобы точно все подсчитать и убедиться, хотя в этом нет необходимости. Сомнений быть не может. Да и как бы он его об этом спросил, ведь папа, вроде как, сам должен знать такие даты, да? Господи, он пропустил рождение дочки?! Он пропустил ее первый шаг и первое слово! Он ничего о ней не знает! Как же так? И, получается... О, господи, Аманда была на суде уже... Она уже знала? И все равно позволила их дочке присутствовать там?! И ничего не сказала. Как она могла? А Дариэн... он оставил их там, в том подвале и ушел... Он бросил их...
Дариэн замечает, что Адриана чуть слышно посапывает. Утомившись за день, она заснула, стискивая ладошкой рубашку Дариэна. И от вида маленьких пальчиков у парня снова больно сжимается сердце. Он относит дочь наверх, укладывает на своей постели и заботливо накрывает пледом. А после ходит по дому, курсируя из комнаты в комнату, не выдержав, срывается и уезжает в ближайший супермаркет, отчаянно надеясь, что Адриана не проснется за время его отсутствия. Он покупает телефон и набирает зазубренный наизусть номер:
- Капитан дальнего плавания?! Ты, блядь, че серьезно? Я долбанный моряк, который годами не бывает дома?! Ты охренела?!! Как ты могла вообще такое ляпнуть ребенку?!
- А что я ей должна была сказать? Правду? Что ее отец меня изнасиловал и бросил умирать?!
Голос Аманды срывается. Дариэн не хочет слышать нечто подобное, он орет:
- Что за фигню ты несешь?! Я не бросал тебя умирать!
Но в телефоне лишь странные звуки, похожие на заглушенные всхлипывания. И против воли, Дариэн отчетливо представляет плачущую Аманду, закрывающую себе рот рукой.
- Какого хрена ты вообще не сказала, что у меня есть дочь?!
- У тебя НЕТ дочери! Это МОЙ ребенок!
- А вот это мы еще посмотрим!
Дариэн сбрасывает вызов. Он долго приходит в себя, срывается на каком-то незнакомце, посмевшем поинтересоваться, в каком направлении ему Лучше ехать. Ответ Дариэна был точным, но непечатным. Он пинает на прощание колесо обескураженного парня и поспешно возвращается домой. Он взлетает вверх по лестнице, тихонько приоткрывает дверь, чтобы не разбудить, и устраивается на кровати рядом с Адрианой как преданный пес.