Замуж за друга

2. Друг всех геев

— И сколько раз у тебя был групповой секс?
Третий бар за вечер, пятый бокал вермута с тоником у него в руке. Между Чимином и Чонгуком все границы стёрты: в четвёртом часу их алкогольного тура по городу они уже стали лучшими друзьями на всём белом свете, и готовы обсуждать, кто сколько раз в неделю мастурбирует и на что. Этим общением Пак поистине наслаждается, нужно было с самого начала подружиться. Почему так мало приложений по поиску таких друзей? Скажем, не Tinder, а Friender.
— Два раза с девушками, один раз с парнем и девушкой, — непринужденно отвечает Чонгук, сильно заласканный и разрумяненный слабоалкогольными напитками. В таком состоянии он сбрасывает с себя последние лоскутки стеснения и придаёт рассказам яркой графичности, так что Пак без труда представляет младшего во всех описанных им ситуациях.
— А с двумя парнями?
— Не было, был только тройной поцелуй.
— Это как?
— Когда три человека соединяются губами одновременно.
— Это как мармеладки из упаковки достаёшь, а они слиплись?
— Ха-ха. Типа того.
Нельзя сказать, что это было ожидаемо. Хоть Чон и выглядит как из обложки журнала «Bad Boys in Seoul», в голове не укладывается, насколько легендарными могут быть его сексуальные подвиги. Отныне, если даже на вопрос, делал ли он куннилингус стоя на руках, он ответит утвердительно, Пак не будет удивлён.
— И что, с кем было лучше? С девушками или с парнями?
— Тут же не в гендере дело, а в сексуальной энергии, которую человек источает. На самом деле, редко можно встретить действительно сексуальных людей. Вот, знаешь, которые настолько кайфуют с себя, что окружающие по умолчанию их хотят... — Чонгук рассуждает вкусно, бомбочкой нырнув в будоражащую его тему. Глаза горят от лёгкого опьянения, а сплошь в чернилах руки активно жестикулируют. — У меня есть одна подруга, она совершенно обычная внешне, просто миловидная. В сексе она просто потрясающая, потому что она любит своё тело, умеет себя подать, да и в каждом её движении это чувствуется, — Пак чувствует себя вуайеристом, потому что прямо на его глазах младший ментально совокупляется с упомянутой особой. — И она делает лучшие в мире минеты.
— Как тётушка Михо в закусочной у моего дома, — вставляет Пак зачем-то. — Только не минеты, а гёдзу.
Чимин, как Чендлер Бинг из «Друзей», makes jokes when he's uncomfortable. Он не может игнорировать слабое клокотание в районе груди, немного похожее на изжогу. Ему не доставляет удовольствия выслушивать оды какой-то богине секса. По неизвестной ему причине он хочет быть сам удостоен подобным описанием, ведь у него есть всё: обаяние, красота, изящество, а флюиды секса исходят от него, даже когда он моет посуду.
— Ты со всеми своими подругами спал? — язвит он. Пока от дифирамб его друга разит омерзительной гетеросексуальностью. Хотя, какая разница? Он же всего лишь Д-Р-У-Г.
— Нет, — Чонгук улыбается по-детски, и никакие длинные залакированные патлы и черная одежда не могут нейтрализовать этот радужный бабл-гамный свет вокруг него. — Ну, были эксперименты, но нет, не со всеми.
— Понятно, — вздыхает Чимин, доставая апельсин из своего бокала. — Ну, мне тебе ответить нечем.
— Да ну! — Чон раскрывает рот в недоумении и придвигается ближе на диване, сделанном из старой чугунной ванны. — Ты выглядишь довольно раскрепощённым.
— Внешне — да. В принципе, я бы сказал у меня большой сексуальный потенциал, — Чимин подмигивает, кусая апельсин, а у младшего тем временем интенсивно вращаются шестерёнки в голове в попытке разгадать тайну, спрятанную в озвученном предложении.
— Потенциал? Ты же не?..
— Да.
— У тебя никогда не было секса?
— Полноценного — нет.
— Ты сейчас серьёзно?
— Абсолютно.
Забавно наблюдать, как теряется Чон Чонгук. Словно он дошёл до кульминации «Бойцовского клуба» и лихорадочно перелистывает страницы, шокированный неожиданным открытием.
— Нет, — качает он головой. Очаровательно. — Я не могу в это поверить! Тебе же 26 и, я уверен, у тебя было много желающих.
— Ага, — Чимин растягивает губы в широченную улыбку, из-за чего донсен считает более вероятным, что его разыгрывают:
— Ты же врёшь.
— Не вру. Я просто долгое время боролся со своими тараканами в голове.
— То есть?
Пак выдыхает жаркий CO2. Вот и настал момент истины. И снова он столкнется с непониманием, немой насмешкой и старыми как мир уверениями о том, как это вредно для здоровья. Однако, это часть его персоны, и можно сказать, немаловажная её часть.
— Ну, я же стопроцентный гей, без каких-либо примесей, — начинает Пак немного взволнованно и от этого — устало. — И я где-то двадцать два года ненавидел свою ориентацию... и не хотел поощрять в себе это. Поэтому я ни с кем не встречался, даже на свидания не ходил, — Чонгук ни на секунду не прерывает зрительного контакта. Это старшего смущает, поэтому он просто смотрит куда угодно, только не слушателю в глаза. — Пытался в начале с девушками, но окончательно убедился, что они меня не привлекают. О свиданиях с мужчинами даже не допускал мысли.
Прервав речь, от которой Чимин чувствует себя уязвимым донельзя, он решается взглянуть на Гука. Его эмоции нечитаемы, но, вероятно, он пытается хёна понять и подбирает подходящие слова поддержки:
— Это звучит ужасно, мне очень жаль... — Паку кажется забавным, что его история воспринимается маленьким секс-гигантом как трагедия. Но чонгуково сострадание действительно искреннее, что приятно. — И что изменилось?
— Я признался родителям. Я этого жуть как боялся. Я думал, они от меня откажутся, — хмыкает Чимин. Нынче эти мысли звучат абсурдно, когда высказаны. Но back then его ужасала перспектива быть отвергнутым самыми близкими людьми.
— Как они отреагировали?
— Разочаровались, конечно, но не отказались. Постарались меня принять таким. Сказали, что любят меня не за мою ориентацию, и что у меня много других качеств, за которые меня можно любить. Поэтому сейчас мне легче, я тоже себя принял, но всё равно не хочется делать это с первым встречным.
— То есть ты не встречал ни одного человека, кого бы посчитал подходящим для этого?
— Пока нет.
— И вообще никакого секса?
— А петтинг и оральный секс считаются?
— Нет.
— Тогда ничего.
Донсеново удивление его переполняет необъяснимым чувством. Пак подобен ведущему зрелищного шоу, которое сбивает с толку наблюдателя. Как будто бы он наслаждается той реакцией, что у младшего вызвал.
— Слушай, не знаю, что и ответить, — молвит последний нерешительно. — Мне просто хочется тебя обнять.
Чон обвивает плечи старшего тяжелыми ручищами, из которых тот интуитивно хочет сразу же выбраться, ведь именно в эту секунду официант приносит им тарелку с тако. Неловко, слегка стыдливо он смотрит официанту прямо в глаза, но тот, благо, довольно быстро их покидает. Чимин расслабляется в объятиях и табачно-ванильном облаке Tom Ford, даже смеётся:
— Хах, я же не страдаю смертельной болезнью. Всё со мной в порядке.
— Да, но ты же лишаешь себя стольких удовольствий.
— Думаю, с тем самым мне удастся всё это наверстать, — это звучит наивно, мечтательно и в то же время жалко даже в рефлексии.
— Да плевать на «того самого»! — Чонгук отстраняется, чтобы посмотреть в глаза. — Просто делай это с кем хочется!
— Я не такой развратник, как ты.
— Но у тебя есть потенциал, сам же говоришь, — он подмигивает и откусывает последнюю дольку апельсина из рук Чимина. Тот улыбается.
На улице они закуривают, и пока Чонгук рассказывает о техническом продакшне, в чем Пак не смыслит ни черта, он наконец достаёт из самых дебрей своего сознания пыльную коробку, в которой спрятана пугающая мысль: а может он никогда и не встретит того самого? Может, того самого и нет вовсе. Каждый мужчина, что встречался на его пути, был отнесен в категорию «слишком». Слишком властный, слишком мягкий, слишком разговорчивый, слишком скучный, слишком серьезный, слишком инфантильный, слишком, слишком, слишком. Зато тот же самый Мистер Джексон Недоступный привлёк его внимание молниеносно. Он бы жизнь отдал за свидание с ним и дальнейшее их «долго и счастливо».
Почему его, тупицу, манит исключительно недосягаемое? И самое главное: почему он находит изъяны в каждом мужчине, которого добивается, и делает из этого причину не вступать с ним в отношения?
Окончательно запутавшийся и разочаровавшийся в себе Пак заходит в вагон метро с новоиспеченным другом. Они становятся напротив и с минуту молчат, просто изучая друг друга.
Разморенный в душном транспорте после заложенного за воротник, Чимин не может отвести глаз от кольца на нижней чонгуковой губе. Милая матушка назвала бы его наркоманом, а Чимин бы ответил, что она даже представить себе не может, насколько этот парень многогранен. Было бы любопытно поцеловать его.
***
Наутро Чон отправляет ему фотографию миловидного парня из Tinder. Рассказывает, что тот художник, увлекательный собеседник и вообще по внешности кисонька. Чимин быстро находит его страницу в соцсетях, предварительно произведя поиск по фотографии, и находит больше информации о нём. Неизбежно сравнивает себя с этим Ча Ыну. У него красивое овальное лицо (которого Пак никогда не добьётся из-за своих необъятных щек), он здорово одевается и вправду талантливо рисует. Все эти мысли он честно озвучивает другу, утаив, что надеется на провальное свидание.
— Всё, отмена! Он написал: «Я, конечно, не душнила, но можешь, пожалуйста, меньше материться?».
Для Чонгука это кроваво-алый флаг. Чимин смеётся и спрашивает, будет ли у них свидание после возмутительного инцидента. Юноша жалуется, что обед уже запланирован, и назад дороги нет. Пожав плечами, Пак уходит на деловую встречу, где он будет два часа нашёптывать в ухо экспату про целевой FOB, маржу и результаты продаж текущей коллекции до отёка мозгов.
Сильнее его изматывает ещё тот факт, что сегодня та самая вечеринка у Намджуна по случаю новоселья, и Пак наткнётся не только на Джексона Вана, но и на его таинственную пассию. Он понятия не имеет, как себя будет вести, но определённо будет казаться жалким в глазах гостей. Мол, бедный Чиминни, всё время смотрел на Джексона щенячьими глазками, но так его и не заполучил. Поначалу он хотел сослаться на усталость, больное горло и отказаться от визита, но всё же на новоселье лучшего друга он не может не прийти, плюс — подобным образом он смиренно признает поражение, а это для его гордой сущности хуже смерти. К концу рабочего дня он прячется в кабинке туалета, чтобы нарисовать розовым лайнером драматические стрелки. Принарядился он сегодня так, будто и не одевался вовсе. Шёлковая рубашка и скинни обтягивают его тело как вторая кожа, ни шанса не оставляя воображению.
«Да едрить его за ногу! — видит он сообщение от Чонгука, пока хайлайтит лицо. — Хочешь узнать, что он мне написал после свидания?».
«И что же?».
«Спасибо тебе за твои прекрасные манеры и интересную беседу, но мне показалось, что у нас было больше дружеское общение. Я бы с радостью дружил с тобой, если хочешь».
Чимин гогочет в голос на весь туалет, запрокинув голову. Его мрачный день щелчком озаряется от одного прочитанного сообщения. Он начинает влюбляться в эти эндорфины. Немедля Пак кладёт косметичку на крышку унитаза и звонит Чонгуку:
— Это же почти то же самое, что я тебе сказал!
Звонкий раскатистый смех Чонгука оглушает его. Не чувствуется, что он расстроен хоть капельку:
— Он потом ещё добавил, что просто не возникла химия, и в этом нет ничего страшного.
— А-а-а, Господи! — он бы не поверил в эту историю, если бы не скриншоты в чате, отправленные в следующую секунду. У Чимина словно списали домашнюю работу, перефразировав некоторые выражения, чтобы учитель не заметил.
— Самое смешное, я отвёл его в тот же бар, что и тебя. Может, там просто аура такая?
— Дружеская.
— Я манал эту жизнь, — вздыхает Чон. — У меня теперь принцип. Планирую сходить туда ещё раз с третьим парнем, и, если я получу ещё одно такое сообщение, то напишу об этом стендап.
Чимина покоряет его горькая до потемнения в глазах самоирония. Он рад, что не придётся делать вид, будто ему жаль друга. Поэтому он запросто подхватывает настроение младшего и бессовестно подкалывает его:
— Ты можешь взять себе псевдоним Чонгук Друг.
— Я получил сообщение от мобильного банка: «За месяц вы потратили пятьсот тысяч вон на мужчин, которым на вас всё равно. Поздравляем!». Жду ачивку «Лучший друг всех геев».
— Боже, какой ты жалкий, — хихикает Пак, не заботясь, что его слышит весь отдел производства.
— Да, приехал домой плакать и мастурбировать.
— Отличная повестка дня, — произносит он не без зависти. — А я еду унижаться... может, присоединишься? — сказано это в шутку, но как будто бы немного всерьёз. Теоретически, было бы здорово скрасить вечер присутствием нового импозантного человека, но как к этому отнесётся Намджун и уже сформировавшаяся компания друзей?
— Ты на новоселье?
— Да.
— Ооо! Party-party yea-a-ah! — протягивает энергично Чон. — Что ж, я был бы не против понаблюдать, как позорится кто-то другой.
Чимин не верит, что младший мог так быстро согласиться. Они ведь знакомы меньше недели. Никто другой не принял бы подобного приглашения так скоро, это ведь совершенно незнакомая среда, да и ответственность невероятная.
— Ты серьёзно? — млеет он и хочет уж было забрать свои слова обратно. Остервенело заверять, что это всего лишь шутка, и Чон не обязан его сопровождать, однако в конечном счете выдаёт лишь: — За час соберёшься?
— Да. Сейчас докакаю и соберусь.
— Ты омерзителен, — в этом и прелесть... сожаления испаряются бесследно. Он хочет видеть Чонгука подле себя в этот вечер.
— Я тоже тебя люблю! — Чон звучно чмокает в трубку и отключается. Поразительно, но Чимину кажется, что это взаимно.