Лёд, растопленный огнём (В Процессе)

Глава III

- Трудно сдержаться, когда под тобой лежит такой изумительный и беззащитный омега. Не находишь, Кэйа? ~

Капитан пристально смотрел в горящие голубые глаза, в которых промелькнуло неистовое желание взять омегу прямо сейчас, немедля. Осознание в пьяную голову пришло довольно быстро, тот начал яро сопротивляться, пытаясь оттолкнуть от себя тяжелое тело альфы подальше. Руки Альбериха толкали Предвестника в грудь с целью поскорее сдвинуть его с себя, дабы тот не посмел его тронуть своими противными грязными лапами. Увы, ударивший в мозг алкоголь забрал все силы у рыцаря и его попытки отпихнуть висящее над ним тело показалось для Тартальи весьма забавными. Через мгновение смуглые ослабевшие руки оказались заломлены над головой Кэйи и крепко прижаты к кровати одной лишь рукой альфы. Это неаккуратное и резкое действие доставили боль в запястьях и в локтевых суставах, отчего омега невольно замычал.
- О-отпусти меня... Немедленно отпусти! - дрожащим от страха голосом чуть ли не закричал капитан, но в ту же секунду его рот был крепко прижат сильной ладонью, не давая возможности произнести хоть ещё одного слова.
- Закрой свою поганую пасть. - с ярким недовольством сквозь сжатые зубы гневно потребовал Чайльд, - Ты лишь течная подстилка, не смеющая перечить мне. Поэтому будь послушной омегой и может быть я буду по нежнее с тобой~
После этих слов рыцарь пожалел обо всём: и о том, что расслабился в компании этого мерзавца, о том, что не был осторожен с самого начала, о том, что родился чертовой омегой. Ему было противно, просто тошно от самого себя и своей глупости. Теперь будет вынужден страдать, прогибаться под противными руками. Но капитан кавалерии сдаваться так просто не хотел, руки его скованы, но ноги ещё вполне могут двигаться. Он подогнул левую ногу и что есть мочи ударил коленом рыжего в живот. Тот захрипел от довольно сильного удара по твердому прессу и в тот же момент, рука что крепко держала запястья омеги, была прижата к ударенному месту. Казалось бы, Альберих выбил себе отличный шанс для того, чтобы точно отпихнуть от себя тяжелое тело, или хотя бы схватиться за меч, что находился недалеко от кровати. Однако, как только он попытался вырваться и потянуться к оружию, альфа грубо схватил его за длинную прядь волос и оттянул обратно на кровать. После по всей комнате раздался смачный громкий шлепок удара по смуглой щеке, а за ней болезненный стон, вырывающийся из уст дрожащего капитана. Чужие грубые пальцы сжали его горло, ладонь сильно давила шею и сразу же омега начал задыхаться, издавая характерные звуки. Видимо, что попытка вырваться ещё больше разозлило Предвестника, будто бы он готов был убить его.
- Безмозглая подстилка! Пощады теперь не жди.
Свободная рука альфы начала срывать с трясущегося от страха тела одежду, небрежно разрывая её и оставляя большие куски ткани, что вскоре оказались на полу. В глазах Альбериха выступили крупицы слёз, он даже не представить не мог, что же будет с ним делать этот урод. Он не хотел здесь находится, молился всем существующим Архонтам, лишь бы этот ужас скорее прекратился. Одноглазый сжал руку Чайльда, которая продолжала душить его, ведь воздуха совсем не хватало, ещё чуть-чуть и он отключится от удушения. В тот же момент хватка ослабла, позволяя рыцарю жадно вдохнуть в лёгкие немного воздуха. Вскоре испуганный до чёртиков омега был полностью обнажён перед Тартальей, а тот похотливо облизнул свои обсохшие губы и любовался сексуальным привлекательным телом. Сейчас его ничего не заботило, кроме своих похотливых животных желаний, ни паника омеги и даже не мог задуматься о дальнейших последствиях. Но что ему может сделать этот жалкий капитан? Его беспомощность даёт Предвестнику преимущество.
Рыжий наклонился к широкой и подкаченной груди Кэйи, оставляя мокрую дорожку от языка с солнечного сплетения до ключицы, а затем зубами грубо прикусил тёмный выпирающий сосок. Альберих громко выкрикнул, ощущая мучительную боль в соске, так ещё по его окружности альфа оставил кровоточащий след от своих зубов. Из глаз омеги ручьем стекали слезы. Как же больно, как же противно, как же невыносимо терпеть всё это.
- П-пожалуйста... Хватит. Хватит, прошу. Хватит... - дрожащим голосом умолял капитан, но его жалкий вид его больше заводил Предвестника.
Его рука подняла кусок ткани, который ранее был одеждой, а после соорудил из него подобие кляпа и силой запихнул его в рот одноглазого.
- Это для того, чтобы ты по меньше пиздел. Ты ведь настолько туп, что не понимаешь значение ранее сказанных мною слов!
Чайльд скорее хотел снять своё напряжение, особенно то, что выпирало у него в брюках. Именно поэтому он поскорее избавился от них, затем наставляя по шире дрожащие стройные ноги. Рыжему ублюдку открылся аппетитный вид колечка мышц, из которого медленно сочилась смазка. Феромоны течной омеги заставили больше разбушеваться его гормоны и тот, не теряя времени, подставил свой твёрдый от возбуждения член к сжимающейся дырочке. Один резкий рывок и Кэйа громко завопил, выгнувшись в спине до громкого хруста. Слёзы покатились лишь сильнее, бёдра будто бы онемели от такого рывка. Член альфы вошёл лишь наполовину в узкое горячее нутро. Предвестник не обращал никакого внимания на болезненные стоны и дрожащие ноги в его руках, он лишь ещё одним быстрым толчком пропихнул свой орган во всю длину. Голова Альбериха закружилась, от дикой боли он уже не в состоянии нормально мыслить и сопротивляться, оставалось только кричать, только навряд ли его кто-то услышит. От своей беспомощности рыцарь хотел просто провалиться по землю, он чувствовал себя ужасно, просто поганое чувство, когда тебя используют, а потом выкинут как не нужную вещь, так ещё причиняют адскую боль.
Тарталья в среднем темпе начал свои точки внутри рыдающего от невыносимой боли омеги, даже не замечая, как из разорванного ануса медленным ручьём стекает кровь. Рыцарю ничего не оставалось делать, как тихо скулить, словно жестоко забитый щенок и продолжать молиться Архонтам, дабы это всё поскорее закончилось. Он уже не чувствовал нижнюю часть своего тела, только резкие и грубые толчки и каждый такой толчок доставлял резкое чудовищное ощущение. Пока Тарталья наслаждался видом омеги, истекая половой истомой, медленно наклонился к смуглой шее и начал оставлять на нём багровые засосы, которые в скором времени превратятся в синяки. По мимо засосов на плечах и бедной ключице Альбериха остались кровоточащие следы от укусов. Но на такие действия потерявший чувствительность омега уже никак не реагировал, не кричал, не дёргался, лишь тихо скулил, пытаясь уткнуться заплаканным лицом в подушку.