наша зима не кончалась — годы,
календари,
дворы обветшалые,
вальс — где-то в Зимнем, ночные скандалы,
и на Чистых прудах фонари.
города — два, и не рушится сказка,
гул — воробьиный, метели мели,
будто меняли орбиту Земли,
слухи: «другая должна быть окраска —
этой как будто внезапной любви.»
я отвечала тебе:
«не могу.
нет никакой в этом мире силы,
если кого-то не разлюбила,
если должна, если плачу — к нему.»
вальс все кипел, ты, один — за руку
к выходу выпроводил старуху —
бабу ягу, что плела заклинания,
прочила здесь разлуку, страдания.
и выключала свет.
я не пустила старуху в душу:
тот, кто весь бал опозорил — не нужен,
в бальной зале загораются свечи,
а за окном будет ночь.
я тебе напишу романы,
пьесы, стихи, все комедии, драмы,
я посвящу тебе.
если во мне говорит чей-то голос,
если метелью пишется проза,
то этот голос — твой.
только прошу: дотанцуй, послушай,
музыка — чьи-то закрытые души,
клятвы, пожизненные, нерушимые,
наши с тобой, и чужие порывы —
наши с тобой, и чужие.
наши с тобой.
