Гончие Лилит.Виолетта Малышенко

Глава 10

Я не просила у судьбы многого. Жизнь – не обязательно интересная. Отношения – не обязательно долгие. Работа – какая подвернется. Я привыкла брать то, что дается, и не крутить носом. Поэтому растерялась, когда по-настоящему красивая девушка вдруг ясно дала мне понять, что хочет проводить со мной время. Не вяло имитировать заинтересованность, как это делал Терри. И не репетировать со мной акробатические номера в постели, как это делали Мэтт и парочка других. На этот раз человек интересовался не просто моим телом – но и моей личностью.
«Да ладно, Смитт, у тебя просто фантазия разыгралась», – сказала я себе, глядя на медленно открывающиеся ворота.
Виолетта загнала машину в гараж. Автоматически включился яркий свет.
– Добро пожаловать в мое логово, – сказал она, распахивая передо мной дверь, ведущую из гаража прямо в дом.
–Виолетт. – Я замерла на пороге, вглядываясь в полумрак чужого жилища. Мне хотелось расставить точки над «i» раньше, чем окажусь на чужой территории. – На всякий случай напомню: мы с тобой не будем спать. Обещай, что...
– За кого ты меня принимаешь? – притворно возмутился она. – Для меня ты слишком стара.
– Ах, ну да, – я пихнула ее в бок.
– И слишком пьяна.
– Я не пьяна.
– А пьяная девушка – оскорбительно легкая добыча.
– Все равно обещай.
– Обещаю, будь оно неладно, – проворчала она и жестом предложила пройти вперед.
Пространство большой гостиной заливал лунный свет, такой сильный, что электрические лампы могли продолжать свой сон. Я рассмотрела большой мягкий уголок, и напоминающую природный камень отделку стен, и металлические полки, заваленные журналами и уставленные статуэтками, и кухню, отделенную барной стойкой, и лампы, свисающие на тонких блестящих нитях над журнальным столиком.Виолетта коснулась выключателя, и лампы начали медленно разгораться: кроваво-красный, оранжевый, лимонно-желтый...
– Красивое логово. Сама обставляла?
– Нет, выписала дизайнера из Йоханнесбурга.
– Да? А я уж было собралась хвалить тебя.
– Можешь похвалить меня за что-нибудь другое, – сказала Виолетта, вытаскивая телефон из-под стопки журналов. – Например, мой диван. Сама выбирала. Он раскладывается в целое футбольное поле. А кожа обивки быстро нагревается от тепла тела и становится очень приятной наощупь. Так что если захочешь полежать на нем... кожа к коже...
– Ты невыносима. – Я сняла кофту и принялась расстегивать ремешки на босоножках. – Ты вообще о чем-нибудь, кроме секса, думать можешь?
Виолетта не ответила. Она приложила к уху телефон и, не сводя с меня глаз, ждала ответа. А когда установилось соединение, заговорила на языке, напоминающем немецкий. Я тем временем убрала с дивана разбросанные футболки и расстелила на нем плед.
Виолетта завершила разговор и двинулась ко мне.
– Между прочим, ты снова меня впечатлила. Что это за язык?
– Африкаанс.
– Странно. Очень похоже на немецкий.
– На голландский. Африкаанс – это язык голландских завоевателей, который со временем слегка упростился и пополнился всякими местными словечками.
– Bay. И с кем же тебе посреди ночи захотелось попрактиковаться в африкаанс?
– Любопытство – порок.
– О, простите, святая мать.
Виолетта стянула майку и, стоя передо мной в одних шортах, заметила:
– Ближе к делу, мисс. Теперь я могу получить обещанное?
– Несомненно, сэр.
Я отодвинулась на уголок дивана, и Виолетта улеглась рядом на живот, раскинув руки в стороны. Потерев друг о друга, я согрела ладони – они у меня почти всегда, как ледышки, и в холод, и в жару, – и опустила их на ее загорелые плечи.
– Я не буду ничем мазать руки. Масло и всякие жидкости-липкости – это только в порнофильмах круто смотрится. А при правильном массаже они не нужны. Когда руки сильно скользят, просто невозможно ухватить и размять мышцы...
– Ура, мне попалась профессионалка.
– Ну да. Я специалист по антицеллюлитному массажу.
Виолетта начала хихикать и ухватила меня за лодыжку.
– Я заказывала эротический, ты перепутала сеансы.
– Ой, точно... Так. Но как же нам добавить чуть-чуть эротики в этот антицеллюлитный массаж? – пробормотала я. – Есть идеи?
– Садись на меня.
– О нет, это не входит в смету.
– Морковь, ради бога. Я в джинсах, ты в шортах. Я лежу на животе и ничем тебе не угрожаю, – рассмеялась она.
Ладно. Она ничем мне не угрожает. Ну, быстрое помешательство не в счет. Я уселась на Виолетту верхом и начала гладить руками ее спину. Под моими пальцами пришел в движение вместе с кожей ангел с копьем и ножом. Ангел-звезда.
– Что означает твоя татуировка? Очень красивая. Но странная. Вроде бы ангел, но в его силуэте ясно угадывается пятиконечная звезда. Перевернутая.
– Наследие бурного прошлого, – ответила она, в объяснения пускаться не стала.
– Ладно... А что это за вилка с двумя зубцами... или хвост ласточки у тебя на шее? – Я провела пальцем по рисунку, и на коже Виолетты тут же выступили мурашки.
– То, чем буду кадрить работниц в доме престарелых, когда облысею. Старикашка с брутальной татуировкой на черепе. Все старушки будут мои. Жаль, что челюсти будут вставные, с ними, наверно, не так удобно доводить старушек до...
– Виолетт, прекрати! – шлепнула я ее.
– О'кей. Если я перевернусь, ты останешься на мне сидеть?
– Нет.
– А если пообещаю, что не притронусь к тебе?
– Нет.
– А если пообещаю и поклянусь на Библии?
– Нет.
– Ну, ладно. Надеюсь, тебе там не холодно? На вершине твоих моральных устоев.
– О-о-о, фиг с тобой, переворачивайся.
Я сползла с Виолетты, позволяя ей перевернуться, и, стараясь не глядеть на ее самодовольную физиономию, устроилась у нее на бедрах. Та-ак... И что же мне теперь ей массировать? Не уверена, что это хорошая идея – сидеть на девушке верхом и при этом водить руками по ее голой груди.
– Какие у тебя отношения с Богом? – поинтересовалась я, разглядывая еще две татуировки, на груди: одна – прямо над сердцем – представляла собой текст молитвы «Отче наш» на ирландском языке. Вторая – розу, обвитую четками.
– Я не верю в него, а он не верит в меня, – ответила Виолетта.
– Тогда откуда такая увлеченность религиозной тематикой? У тебя есть хоть одна татуировка, не связанная с религией?
– Да. Дельфинчик на лобке. Показать?
– О боже...
– Не боже, а дельфинчик.
– Виолетт, я серьезно! Мне интересно, отчего ты похожа на разукрашенный альбом религиозного фанатика. Сложное детство девочки из католической школы?
Она закинула руки за голову и посмотрела на меня с таинственной улыбкой.
– Защита от дьявола.
– Значит, в дьявола, в отличие от Бога, ты веришь.
– Дьявол реален, – сказала она. Не столько мне, сколько просто вслух.
– Ага. Живет вместе с йети в Гималаях. Ездит на драконе. И режется в карты с гномами. – Я склонилась над Виолеттой и начала разминать ей руку, медленно продвигаясь от плеча к запястью.
– Ты знаешь, в чем заключается сложность борьбы с вирусами? – спросила она ни с того ни с сего. – Они настолько малы, что могут жить внутри клетки. И их невозможно прикончить, не уничтожив саму клетку. Они становятся частью тебя.
– И к чему же все это...
– С дьяволом так же. Он – вирус, который нашел себе идеальное убежище. Он не живет в подземелье. Не прячется в аду. Его невозможно поразить мечом или сжечь огнем, потому что он живет в людях. Захочешь убить дьявола – придется убить человека. Он прячется внутри нас, но от того, что он невидим, как вирус, дьявол не становится менее реальным.
– Оу, так вот оно что. А я-то думала, что дьявол – это злобный краснолицый карлик, цокающий копытами и нашептывающий маньякам списки будущих жертв.
– Дьявол слишком искушен для такой простой работы. Он не там, где злодей совершает преступление. Он там, где мужчина изменяет своей возлюбленной, где мать избивает своего ребенка, где правитель обрекает на нищету свой народ. Вот где дьяволу настоящее веселье.
– Тебе нужно было стать проповедником,Виолетт, – сказала я, подбираясь к ее запястью. – Предупреждать невинных о вирусной природе зла.
– Невинных нет, – заметила Виолетта и, как только мои пальцы коснулись ее запястья, поймала мою ладонь. – Хотя некоторые умеют чертовски хорошо маскироваться под овечек.
Я испуганно подняла глаза, но она смотрела на меня с мягкой улыбкой. Это просто шутка, не намек. Она не может знать, кто я на самом деле.
– Взять хотя бы тебя. Ты ведешь себя как типичная недотрога. Отличница из семьи добросовестных прихожан с мамой-тираншей. Краснеешь от пошлых шуток, хмуришься, даже не пытаешься подкатить ко мне. Та ночь, когда ты чуть не сорвала с меня футболку, не в счет. Ты не похожа на бойкую официантку, впаривающую клиентам два стакана пива по цене одного. Ты больше смахиваешь на инструкторшу по йоге, усмиряющую плоть и дух. Я бы вообще поставила на то, что ты девственница, если бы не знала, как ты целуешься.
Она сжала мою ладонь и положила себе на грудь. Прямо на текст ирландской молитвы.
– Могу поспорить, у тебя даже имя как у святоши. Мария? Анджелина? Агнесса?
По моей спине пробежал холодок. В точку,Виолетт. Меня зовут Небо.
Я чувствовала ладонью ее сердцебиение.
– Святоша? – переспросила я. – О чем ты говоришь? Я знакома с тобой всего два дня, но это не мешает мне сидеть на тебе, полуголой, верхом и водить ладошками по твоим соскам.
– Пока на нас обоих шорты, все это так же невинно, как игра в шахматы на шахматном турнире.
Толку от шорт, кстати, было не много. Я чувствовала тепло ее бедер через ткань. Чувствовала ее тело, которое, как мне казалось, было натянуто как пружина. Ее силу. Ее напряжение. Что бы она могла сделать со мной, если бы захотела? Да все что угодно...
– Виолетт, если бы на шахматном турнире кто-то из игроков смотрел на другого так, как смотришь ты на меня сейчас, то турнир следовало бы сразу прервать, а помещение освободить и проветрить от феромонов.
– Заметь, не я это сказала.
– Что именно?
– Что мы обе сейчас на взводе.
– Ничего подобного, я всего лишь сказала...
И тут Виолетта резко приподнялась на локтях и приняла сидячее положение. Ее руки обхватили меня. Ее губы нашли мои и ясно дали понять, что лучше мне помолчать. И я подчинилась. Не прерывая поцелуй, она прижала мои бедра к себе и отпустила. Прижала и отпустила снова. О, я знала этот ритм, угадала эту мелодию с первых нот. Затем Виолетта прошлась пальцами по пуговицам моей рубашки и, как только расстегнула их все, припала горячим ртом к моей груди. Я вцепилась в ее волосы, шумно вдыхая.
– Скажи, как тебя зовут, – услышала я.
– Я не помню свое имя, когда твои губы делают то, что они делают сейчас...
– Это важно, – сказала Виолетта, заглядывая мне в глаза. – Я должна знать.
«Ванесса», – приготовилась сказать я, но вовремя одумалась. «Никому и никогда не называй своего настоящего имени. Ну, пограничники не в счет. Ради собственной же безопасности», – предупреждала меня Лилит, и я всегда следовала ее совету. Но сейчас... Разве можно соврать, глядя в глаза той, в которую без пяти минут влюблена по уши?
– Флоренс, – сглотнув, выговорила я.
– Флоренс, – хрипло повторила Виолетта, словно примеряя на меня это имя. Она мне не поверила. Я прочитала это в ее взгляде. Или показалось?
– Теперь скажи мне свое, настоящее, – попросила я, прижимаясь к ней грудью, пытаясь унять мучительное сожаление от своей маленькой, но такой горькой лжи.
– Ви,– повторила я. Пусть будет Ви. – Поцелуй меня?
Я прильнула к ней снова, рисуя кончиками пальцев узоры у нее на плечах. Но моя ложь словно нарушила гармонию прелюдии. Какие-то невидимые механизмы сдвинулись, какие-то ноты зазвучали фальшиво – и Виолетта это почувствовала. Она ласково прикоснулась к моему подбородку, провела кончиком пальца по ключице, по груди и потянула меня обратно в реальность:
– Мое обещание в силе. Мы с тобой не будем спать... Флоренс. Не хочу, чтобы ты завтра сказала, что я тебя напоила, потом заманила в свое логово и воспользовалась тобой. Мы как-нибудь сделаем это по трезвой. Ты сама придешь в мой дом и сама об этом попросишь. И я тебе не смогу отказать.
– Я не скажу, что ты мной воспользовалась, – пробормотала я, ткнувшись лбом ей в грудь. – Не будет никаких претензий...
– Не уверена, – возразила она.
– Ви..– простонала я, – я беру обратно свою просьбу, а ты забери свое обещание!
Она откинулась назад, уперев руки в диван, и, самодовольно улыбаясь, сказала:
– Что же ты сдаешься так легко? Ведь суть не в том, чтобы очутиться в одной постели, а во всем том, что неизбежно к ней ведет. В этой игре, в недомолвках, в том, как ты краснеешь и отводишь глаза. Меня больше заводит мысль, что я никогда не получу тебя, чем то, что прямо сейчас твои трусики промокли насквозь.
– Неизбежно к ней ведет?! – воскликнула я. – Какая же ты самоуверенная дура! А что если сегодня ты упустила свой второй и последний шанс?!
– Скоро проверим, – рассмеялась Виолетта, коснувшись моего подбородка.
– Блажен, кто верует. – Я слезла с ее бедер и принялась застегивать рубашку. Грудь горела огнем. «Да, девчонки, я тоже расстроена, но что я могу поделать, если у Виолетты вдруг случился приступ джентльменства?» Но даже так это было лучшее, что когда-либо делал со мной человек.
На пороге она еще раз сжала меня в объятиях и поцеловала так, что в животе взвились бабочки, запрыгали кузнечики и закружились божьи коровки.
– Спокойной ночи, Флоренс.
– Чтоб ты всю ночь от эрекции мучалась, Виолетта. И, слушая ее восхитительный смех, я поплелась домой. Ноги едва держали меня, кровь в венах бурлила и пела. Пройдя несколько шагов, я заметила краем глаз какое-то движение и остановилась, вглядываясь в темноту. От ворот дома Виолетты, не зажигая фар, отъехала машина. Ночь была лунной, и я ее хорошо рассмотрела: это была небольшая полицейская машина, водитель которой явно не хотел быть замеченным.
* * *
Полнолуние – как я могла забыть? Кошмары с маленьким эльфом снова терзали меня всю ночь. На этот раз Пикси не плакала, не уползала, не тянула ко мне маленькие ручки: теперь она выглядела куда взрослее, чем раньше, носила похожую на колокольчик зеленую шляпу и зеленые гольфы. Моя мать сидела рядом и расчесывала ее яркие золотые волосы.
– Пикси, – позвала я ее.
Девочка обратила ко мне прелестное лицо, улыбнулась и протянула мне руки. Я взяла ее за руку, и... ее ладонь отвалилась от кисти, как будто Пикси была сделана из пряничного теста. Пикси улыбнулась еще шире, крепко обняла меня за талию – и обе ее руки оторвались от тела и со стуком упали на пол.
– Уйди! Ты ее разрушаешь! – заорала мне мать. – Ты разрушаешь все, к чему прикасаешься!
Пикси запрокинула голову, счастливо улыбаясь, и натянувшаяся кожа у нее на шее начала рваться.
– Нет! Нет! – Я ее обняла, прижимая к себе ее голову, но тело Пикси распадалось в моих руках на куски, как пряничный домик. В конце концов мне на ладонь упал ярко-голубой глаз – словно сделанный из кондитерской глазури, – и я сжала его в руке так крепко, что начали ломаться ногти.
– Хотите воды? – обратилась ко мне мать, облаченная в белый халат, и протянула мне стакан.
Я отпихнула ее руку, вскочила и... проснулась. Лицо было мокрым от слез, во рту ощущался привкус крови – кажется, я сильно прикусила губу, – два ногтя на правой руке оказались сломанными.
Тучи затянули луну: за окном стояла кромешная тьма. Я завернулась в одеяло, выбежала на улицу и, дрожа от ночного холода, быстро зашагала к дому Виолетты.
Дверь оказалась не заперта: я тихо вошла и огляделась. На коврике у дивана, на котором всего несколько часов назад я пыталась подобрать ключи к раю, спали собаки. Патрик заворчал, принюхался и, узнав мой запах, снова положил голову на лапы. Сэйнт даже ухом не повел. Я поднялась по ступенькам и, искренне надеясь, что Виолетта не отправит меня восвояси, принялась разыскивать ее спальню.
Я быстро нашла ее: большая комната в светлых тонах с разобранной кроватью. Только вот в кровати никого не было. То ли Виолетта еще не ложилась, то ли уже...
Щ-щелк.
Резкий металлический звук у моего уха, такой я уже слышала однажды. Когда Лилит спасла меня от похитителя, она выставила в окно машины пистолет и взвела курок с точно таким же звуком... Кто-то стоит прямо у меня за спиной!
Я зажмурилась и втянула голову в плечи. И тут чья-то безжалостная рука ухватила меня за шею и швырнула на пол. Я ударилась подбородком в паркетную доску так сильно, что даже зубы звонко клацнули. Я свернулась в клубок и шумно всхлипнула.
Еще один щелчок – и вспыхнул яркий, ослепляющий свет.
– Боже правый, – выдохнула Виолетта и, подняв с пола, прижала меня к груди.
Я ткнулась лицом ей в шею и заплакала. Кажется, так безудержно я не рыдала с того самого дня, когда Лилит привезла меня к себе домой после похищения.
– Ты в порядке? Ты в порядке?! – Она обхватила ладонями мое лицо. Я чувствовала ее руки, но ничего не видела из-за слез. Потом она просто подхватила меня и отнесла в кровать.
Я не могла успокоиться, не могла прийти в себя. Меня трясло так, что стучали зубы, – хоть бы все они уцелели! В какой момент я утратила осторожность и решила заявиться ночью в дом к человеку с бурным, как она сама сказала, прошлым? К человеку со странными татуировками. К человеку, чье обращение шокировало меня с первой минуты знакомства...
– Флоренс!
Только что у моего виска находился взведенный пистолет, Иисусе...
– Детка...
Теплые, ласковые руки обняли меня за плечи, нежные губы мягко касались моего лица. Я обхватила Виолетту за шею и свернулась калачиком. Она молчала и гладила меня по волосам, пока меня не перестало трясти.
– Мне приснился кошмар. Он снится мне каждое полнолуние. И я решила, что ты не будешь против, если... – В горле встал ком, и я не смогла продолжать.
– Фло, я никогда себе этого не прощу. Просто знай это, – сказала Виолетта жутким охрипшим голосом.
Я разлепила опухшие веки. Голова Виолетты лежала рядом на подушке, и она смотрела на меня с таким напряжением, с такой болью...
– Я больше не буду приходить к тебе, – пробормотала я, пытаясь не разрыдаться снова.
– Не будешь, – кивнула она и, хмуро разглядывая мой подбородок, добавила: – Потому что теперь ты будешь спать здесь, со мной.
– Нет... Не думаю, что это...
– Если ты скажешь, что теперь боишься меня, я пойду и отморожу свое хозяйство в бассейне, – буркнула Виолетта.
– Не стоит, оно тебе еще пригодятся, – вяло улыбнулась я.
– Зачем мне оно, если самая удивительная девушка из всех, кого я встречала, не захочет иметь со мной дела?
«Как мне будет не хватать твоего юмора, когда наши дорожки разойдутся, Ви», – внезапно подумала я, и эта мысль привела меня в ужас. Я ужаснулась сильнее, чем десять минут назад.
– О чем ты думаешь? – спросила Виолетта, укладывая мою голову к себе на плечо.
«О том, что не знаю, как расстанусь с тобой, когда придет время. Я правда не знаю, как это сделать. Но ведь однажды это случится...»
– Ванесс...
Я вздрогнула и почувствовала, как по спине пополз холодок.
– Небо. Посмотри, уже светает. – Боунс кивнул на окно. – Если сможешь сейчас заснуть и немного поспать, я буду самым счастливым человеком на свете.
«Она не назвала меня по имени, она сказала "небо"... Она не назвала меня по имени, она сказала "небо"... Она не назвала меня по имени...»
– Фло? Ты в порядке?
– Не знаю... Наверно...
Виолетта встала, погасила свет и вернулась ко мне на кровать. Ее голова оказалась рядом с моей – так близко, что я улавливала ее дыхание. Ее рука обняла меня, и это объятие было надежней объятия ангела-хранителя. Кто она? Она могла бы убить меня так легко и так быстро. Почему она не спала, как делают все нормальные люди по ночам? Почему была готова к тому, что кто-то может прийти? За кого она меня приняла? И... почему она сейчас такая горячая, словно у нее температура?
–Ви? – М-м?
– Как ты себя чувствуешь?
– Чуть не убила девушку, с которой мечтаю заняться любовью, – а в остальном нормально.
Я прижалась губами к ее лбу.
– У тебя температура! Ты заметила?
– Не думаю, – сонно пробурчала она.
– Но ты горячая, как сковородка!
– Спасибо, ты тоже ничего.
– Нет, я имею в виду... Черт! – Я села на кровати и стала трясти ее за плечи. – Не смей засыпать, пока я не найду жаропонижающее! Это я тебя заразила. Прости... Гадский вирус! Будет ужасно плохо первый день, но потом быстро пойдешь на поправку...Виолетт!
– Угу...
– Я сейчас сбегаю к себе и поищу таблетки.
– Не беги. Поищи сначала в своем чемодане, – пробормотала она.
– В каком чемодане? – опешила я.
– Сегодня днем привезли. Твой чемодан. Он нашелся, – зевнула Ви. – Только ты не открывала дверь, уж не знаю, чем ты там занималась. И они спихнули его мне под расписку. Стоит сразу за входной дверью...
– И ты говоришь мне об этом только сейчас?! – заорала я, выскакивая из кровати.
– А куда спешить? Там что-то скоропортящееся?
– Я тебя придушу... Потом. Когда поправишься.
И я поскакала вниз, перепрыгивая через три ступеньки. Мой чемодан! Глазам не верю! Багажная бирка сорвана, – не удивительно, что он потерялся! – но в остальном... Фотоаппарат на месте. И мое белье от Виктории Сикрет. Прокладки. Духи. Купальник. Хвала небесам, вот это подарок! Какое счастье, что чемодан передали Виолетте, а не то я бы зацеловала до смерти курьера. Аптечка, пластырь, таблетки...
Я выдавила из блистера таблетку адвила, вернулась к спальне и... замерла перед прикрытой дверью. Виолетта снова говорила по телефону. На этот раз по-английски.
– Просто наведывайся время от времени. Проверяй, все ли с ней в порядке. Я и пальцем не могу пошевелить, кажется, меня свалило на ближайшие несколько дней... Но хочу, чтобы все было под контролем... Если с ней что-то случится...
Снова слышу африкаанс – глубокий, гортанный, таинственный...
Иисусе... С кем – с ней? Случится ЧТО?