Кофе был отвратительным, но бодрил не хуже оплеухи. Кацуки сварил рис, вскрыл банки какой-то рыбной дряни с овощами, прогрел, выложил на тарелку, засыпал перцем и наконец-то нормально поел. Здешние консервы были приличными, хорошо хранились, не то что те, которыми им пришлось перебиваться год назад в Аките, когда они выяснили, что ни один из них нихрена не рыбак.
Двумордый есть не захотел: весь завтрак обнимал ладонями ужасную оранжевую кружку с белыми цветочками, которую Кацуки специально для него откопал среди посуды, и молча пялился то в окно, то на него, подливая себе чай.
Тишина между ними была привычной. Почти позволяла поверить, что ничего не изменилось, но у Кацуки не было выбора.
— Эй, двумордый, — позвал он, когда Тодороки катал в руках уже пустую кружку. Тот поднял глаза. — У тебя есть «инструкция»?
Инструкцией они называли что-то вроде завещания: записанные на листке имена и даты рождения родственников и близких, небольшое послание им на случай встречи. Своего рода обещание — от выживших превращающимся. Маленькая последняя надежда, позволяющая уже почти трупу верить в то, что о нем еще кто-то вспомнит.
И что хоть кто-то из родных остался в живых.
Еще она позволяла проверять состояние: чем ближе была последняя грань человечности, тем хуже становилась память, особенно на цифры и имена. Со списком было легче. В рюкзаке у Кацуки, в плотно закрытом пакете у самой подкладки, таких «инструкций» лежало всего три. Деку таскал больше.
У Тодороки не было ни одной.
— Есть, — кивнул он. — Я принесу.
— Нет, — слишком резко одернул Кацуки, откидываясь назад. — Пока не надо.
После солнце скрылось так же быстро, как появилось. Небо заволокло серостью, и та ледяными каплями забарабанила по откосам и ставням. Сразу покрывшись колючими мурашками, Кацуки выругался и закрыл распахнутое внутреннее окно, но лучше не стало. Даже в куртке было холодно, а высокая влажность продирала до самых костей. По ущелью снизу змеился туман, до макушек укрывая деревья, склон и пики напротив стали не видны.
Он ненавидел дожди.
Двумордый смылся на улицу — «нужно осмотреть забор и территорию, пока могу, расставить оповещатели, дождь мне не помешает», — и Кацуки, собиравшийся заняться этим сам, решил, что ему, в отличие от неугомонных мутантов, нихрена не жарко. Чтобы согреться, он сделал зарядку, поотжимался, размял мышцы и, пару раз вляпавшись ладонями в притащенную на ботинках грязь, с отвращением взялся за уборку.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Черта
FanficКацуки не боится тварей. Кацуки не боится смерти. Кацуки ничего не боится, даже остаться совсем один.