Узами Аристократии

Часть 3. Запреты

Баркод не успевает толком открыть глаза, как его желудок скручивает спазмом, и Тин в последнюю секунду успевает добежать до туалета, где его выворачивает в унитаз. Он держится обеими руками за ободок, боясь рухнуть на пол вот прямо здесь, и ощущает, как по телу прокатывается мерзкая волна дрожи, а лоб покрывается холодным потом. До его раскалывающейся головы с трудом доходит один простой вывод: он так сильно напился с Сатуром, что его буквально вырубило в подвале. Следующим медленно формируется и выползает осознание, что он дошёл до комнаты явно не на своих ногах, и от этого становится только хуже. Его снова выворачивает так сильно, что на глаза набегают слёзы, а желудок хочет выплюнуть сам себя. Если бы Код знал, что несчастная бутылка вина так его раскрошит, он бы не сделал ни глотка. А так стараниями Сатура Баркод превратился в безвольное тело, с которым можно было делать всё, что заблагорассудится. Именно эта проскользнувшая мысль заставляет его подняться с пола и подойти к зеркалу. Он не знает, что пытается увидеть, цепляясь взглядом за тёмные круги под глазами и опухшее лицо. Тин наклоняет шею в разные стороны, ожидая увидеть засосы, потом аккуратно задирает футболку и, краснея, переступает с ноги на ногу. Почему-то его очень удивляет мысль, что Джефф не воспользовался его состоянием, и не сделал ничего из того, что мог. И нет, Баркод никогда не считал Сатура человеком, способным принудить к сексу (хоть до жути злился на него до сих пор), но Код даже в трезвом состоянии иногда отпускал себе мысленную оплеуху и напоминал, что Джеффа нужно проучить, а не поддаваться на его чары и улыбки, его мягкий низкий голос и красивый английский. А на пьяную голову вряд ли у него осталась хотя бы доля этого благоразумия, которое не позволило бы ему оказаться с принцем в одной постели, поэтому Баркоду приходится признать – Сатур даже не пытался с ним ничего сделать. И получалось что? Он просто принёс его в комнату и... ушёл? Не облапал, не забрался в штаны и даже не поцеловал? На последней мысли мозг услужливо подбрасывает воспоминание в виде нежных прикосновений чужих пальцев к его губам, ласкающих, мягких и практически невесомых. Тин думает об этом, вспоминает и невольно облизывается, а потом рычит себе под нос и выкручивает кран с ледяной водой, подставляя голову под струю и желая хотя бы немного остудиться. Он не хочет чувствовать к Сатуру хоть что-то кроме презрения, не хочет на самом деле быть его другом и уж тем более любовником, потому что Баркод не переносит таких высокомерных, тщеславных людей, думающих, что весь мир лежит у их ног. И хоть сам Тин был из семьи политического деятеля, президента на данный момент, но в них с сестрой воспитывали уважение к окружающим людям, учили, что управление страной и большой банковский счёт не делало их кем-то более достойным, как и не превращало их в людей другого сорта.