Дельфиниум. Тайная жизнь викторианских инвертов.

Глава 4. Лицеум.

{Мэтью}

— Защищайтесь, сударь! 

Тонкое острие вонзается между моих лопаток. Я роняю краешек занавеса и резко оборачиваюсь. Маленький воин в чулках и коротком камзоле отставляет рапиру, заливаясь веселым смехом, сжимает мою ладонь и отпечатывает на щеке молниеносный поцелуй. — Мэтти, рада, что ты пришел!

Хэтти, милая Хэтти! Совсем не такая как остальные девушки, с которыми я знаком. Ни у кого я не видел столь открытой и непосредственной улыбки и не слышал столь задорного раскрепощенного смеха. Актрисы — особенные существа. Даже моя троюродная сестра Софи превращается рядом со мной в тихое подобие статуи, хоть и знаем мы друг друга с пеленок.

— Ну, что там? — шепчет Хэтти заговорщически. Я снова легонько отодвигаю край тяжелой ткани с золотой бахромой. «Юный воин» прижимается к моему плечу и теперь уже мы вместе оглядываем зрительный зал. Он огромен, его убранство великолепно. Стены и балконы украшены золотой лепниной, ложи задрапированы красным бархатом, а потолок расписан не хуже сводов Герберт Холла. Он фонит тонкой диссонансной распевкой хора, перебиваемой тягучими и скрипучими звуками настройки оркестра, почти пуст, зато директорскую ложу, расположенную на уровне бенуара, вблизи сцены и партера, заполняют зрители важнее и строже некуда: режиссер, мистер Лавдей, обсуждает что-то немного нервно с музыкальным руководителем и композитором, мистером Боллом, а директор-распорядитель театра, мистер Брэм Стокер, склонился к лицу самого «дьявола»: руководитель театра и наш великий трагик мистер Ирвинг уже в образе, облаченный в мерцающий алый костюм, под бледным гримом с хищными носом и высоко вздернутыми бровями-стрелами. Он — искуситель Мефистофель и скоро покинет ложу, чтобы присоединиться к труппе на сцене.

Сегодня генеральная репетиция новой постановки «Фауста», в которой я не задействован, «но, Спенсер, вы как новичок присутствовать обязаны!» — представьте, пожалуйста, что эти слова были произнесены с особой педантичностью, занудством и четкой театральной дикцией — о манере говорить мистера Ирвинга ходят легенды и многие пытаются его передразнивать или копировать. Признаться, я бы и так ни за что не пропустил это действо. Оно задумано грандиозным и фееричным. И будет здорово увидеть как все его части: игра актеров, богато украшенные костюмы, величественные декорации в виде скал и замков, дым, вспышки света, грохот и, наконец, пение хора под оркестровое сопровождение соберутся воедино. Будучи актером, понаблюдать за своим ремеслом со стороны дорогого стоит!