однажды из будущего

11

Питер хочет умереть от смущения (воспоминание о «Я п-просто немного... растерялся?» заставляет окунуться в тревожные лихорадочные мысли, и ничего, что сейчас три часа ночи), однако Тони продолжает отвлекать его, оставляя на его плече поцелуи. Они не двигаются, и Тони полулежит, всё ещё придерживая его за талию и прижимая к себе. Член Тони всё ещё в боевом состоянии; он касается его бедра, и Питер вновь ощущает дрожь желания. Он садится; Питер в курсе, что Тони не ожидает от него каких-либо активных смелых действий. По какой-то неведомой причине это подстёгивает его на ещё большую дерзость, и его затапливает уверенность. Может, Тони и искушен всеми прелестями реального мира, но Питер твёрдо уверен, что ему нравится на самом деле.

Он ловит взгляд Тони и слезает с кровати, опускаясь на колени. Тони в удивлении садится, выглядя при этом так, словно собирается остановить его, но Питер просто подтягивает его к себе, небрежно используя свои сверхчеловеческие способности. У Тони вырывается вскрик, но в последний момент ему удаётся замаскировать его под мужественный кашель. Он опирается на руку сзади, чтобы оставаться в вертикальном положении, и смотрит на усмехающегося Питера. Тот поглаживает одной рукой бедро Тони, облизывая при этом пальцы второй. — Всё нормально, мистер Старк? — спрашивает Питер, облизывая губы и обхватывая ладонью член Тони. Он касается влажным большим пальцем головки и поглаживает её. — Ох, святые...! Малыш, ты больше, чем... — Питер смыкает на ней губы, и мужчина лишается дара речи. А после Питер пытается подгадать момент, чтобы затронуть тему Мира Душ; просто неправильно заниматься подобным с Тони, умалчивая обо всём. Но даже если и был хоть мало-мальский, неуклюжий и нелепый способ рассказать кому-то, что на самом деле вы находились в долгосрочных и весьма крепких отношениях с воображаемой версией этого человека в альтернативной реальности, то Питер всё ещё его не нашёл. Питера это беспокоит, он напряженно думает над этим до тех пор, пока Тони не засыпает и не становится слишком поздно. Завтра. Он клянётся, что покончит со всем завтра. - Тони поднимается где-то между полуночью и рассветным часом, когда ещё не слышно щебетанья птиц. Питер тянется поперек кровати, хватая его за запястье. — Ты куда? — его голос тихий и немного сиплый после сна. Питер приходит к выводу, что ситуация выглядела бы достаточно неловкой, если бы за окном светило солнце, однако под покровом ночи он чувствует себя несколько увереннее. — Нужно подготовить кое-что для миссии, — отвечает Тони. — Нужна помощь? — интересуется Питер, мигом проснувшись. — Давай я помогу тебе, я мог бы... Тони разворачивается к нему; несмотря на то, что единственным источником света была луна, Питер может разглядеть его улыбку. — Нет, Пит. Ты — отсыпаешься. Питер качает головой. — Если работаешь ты, работаю и я. Позволь помочь тебе. Вид Тони красноречиво говорит о его желании вступить в спор, однако он только качает головой и вздыхает. — Как мы с тобой вообще выживем, если оба трудоголики? Питер пожимает плечами. — Будем заваривать кофе РэдБуллом? — предлагает он. Тони кивает, натягивая толстовку. — Надеюсь, эта гадость будет не хуже, чем хлороформ. Или кофе Дубины. Питер хочет спросить, откуда Тони знает, каков на вкус хлороформ, но Тони уже целует его — снова; нежный клевок, заставляющий его сердце раз за разом сбиваться с ритма. Тони разворачивается у самой двери и подмигивает ему, прежде чем выйти. Питер хохочет и сгребает подушку Тони, пряча в ней лицо и падая на кровать, как какой-то влюблённый подросток. Питер просыпается спустя примерно час, бодрый и готовый к новым свершениям. Но несмотря на это, время всё ещё остаётся довольно ранним — пять часов утра, — и Питер идёт в спортзал. Он видит Стива, самозабвенно выбивающего дух из боксерской груши. Питер всё ещё не может смириться с тем, что доверие Тони было предано, и неосознанно хмурится. Однако в глубине души он понимает: Роджерс — не единственный, кому не хватает здравого рассудка, когда речь заходит о близких. Какой-то отдельной частью себя, той, что пытается увидеть в каждом человеке лучшие стороны, Питер осознает, что просто не способен не оправдывать его действия. Со стороны Роджерса было нечестно скрывать от Тони секрет Барнса, играя на его доверии, но именно так и поступают люди. И если быть до конца честным с самим собой, то... Что бы он предпринял, окажись он сам в подобной ситуации? Что бы он сделал, если бы ему пришлось выбирать между тем, чтобы рассказать Тони правду, и тем, чтобы защитить Мэй? Или наоборот? Ситуация весьма неоднозначна, но разве можно считать их жизнь нормальной и хоть чуточку понятной? И точка зрения Стива абсолютно объяснима. Но затем он представляет, что чувствовал Тони, смотрящий на кадры убийства его родителей, и что он чувствовал, когда правда медленно накрыла его с головой — и Питер разворачивается, делая выбор в пользу пробежки.