«О бедном Кощее замолвите слово»

IV

Да что ему станется, бессмертному?!

– Ты, – говорю, – муж любимый, меня так больше не пугай – не ровен час, поседею пуще тебя.

Смеется Кощей:

– Ты мне и седая люба будешь…

Ну что с него возьмешь, окромя супружеского долга?

Тут Прасковья Лукинишна нас из опочивальни выстукивает:

– Подымайтесь, деточки, скоро уж гости съезжаться начнут, привечать надобно!

А ведь и правда, как это мы запамятовали – праздник у нас сегодня великий, пир за упокой души Марьи Моровны, чтоб ей на том свете икалось! Приглашенья еще месяц назад разосланы, чтобы все поспели доехать, Прасковья Лукинишна с третьего дня от печи не отходит, разносолы выдумывает. Егорушку два раза за хвост из кринки со сметаной вытаскивала, Ваське-лентяю под нос совала в назидание. Кот жар-крыса оближет лениво, да так с ним в обнимку и засыпает.

Спускаемся мы с Кощеем по лестнице, спор давешний продолжаем – сколько времени минуло, а так на правого-виноватого и не рассчитались.

– Это кто ж кого больше напугал – сама-то с ведьмой в рукопашную схватилась, едва нос не отгрызла!

– Я тебя обороняла, а ты меня на смех выставляешь!

– Ишь ты, а я-то, грешным делом, думал, что это я тебя оборонял, а ты под ногами путалась…

– Кабы дома остался, оборонил бы, а так едва сам не помер!

– Кабы я дома остался, Моровна из своего логова не вылезла бы! Я-то втайне на нее и думал, не знал только, зачем ей жены мои сдались, решил ловушку устроить – с заклятьем Финист и один бы управился, солнце по его части, нашли бы ведьму в любом случае. Я уж давно проведал, что стены терема ушами обзавелись, да не знал, чьими. Не след было Марье Моровне на слова воеводины полагаться; сказал Ворон при нем, что мы логово ее сыскать надумали, а не ее самую, она и поверила. Нет бы самой прятаться – решила: коль из дома обжитого уйду, они меня и не сыщут. А за оберег ты на меня зря серчала – не вычерпал я его, а переделал, над твоими словами о скрытом вороге призадумавшись – как ты за ворота вышла, он меня и оповестил. Хоть и стращал я челядь перед уходом, Марья Моревна в терем ни за что бы не пошла, он от нее и без оберега заговорен накрепко. А иного злодея воевода бы через порог не пустил – оберег тем паче не надобен.