Рох Кэрриер. Рассказы. Roch Carrier. Stories

Обувщик

Прежде чем мы купили наш дом, он принадлежал обувщику, который в нём же и умер, будучи очень старым. Моя мать описывала его нам так: низкого роста и согнувшийся в три погибели, потому что провёл всю свою жизнь, сшивая куски кожи. Маленький обувщик хромал: он косолапил, и одна его нога была короче другой. Он шил себе обувь сам, потому что ни в одном магазине не смог бы найти маленький ботиночек с толстой подошвой, по форме напоминающий лошадиное копыто, для своей хромой ноги.

Наверху пристройки, примыкавшей к нашему дому, находился очень низкий чердак. Там моя мама обычно складывала коробки с одеждой, которую носили другие дети, когда приезжали. Она позволяла нам забраться вверх по приставной лесенке вместе с ней. Мы выглядывали через проём в потолке, и наши взгляды падали на коробки, чемоданы, старые журналы, фотографии в рамках — эти вещи на чердаке в лучах ручного фонарика, казалось, нашёптывали секреты. Примостившись на стремянке, высунув голову в люк, который был едва ли выше пола чердака, я погружался в мечтания, из которых маме приходилось меня вытаскивать. Спустившись с лесенки, я всегда уходил в некотором ошеломлении. В одном углу чердака лежала груда инструментов обувщика. Они не принадлежали нам. Инструменты словно ждали, что обувщик вернётся и будет использовать их: свёрнутые рулонами полосы кожи, туфли, к которым он не успел прикрепить подошвы, катушки ниток, дыроколы, шило, балка с длинными деревянными щипцами, которые держали кожу, пока он её сшивал, штатив, ножи. Моя мать объясняла, для чего использовались все эти приспособления, но не прикасалась к ним. Часто ночью перед сном я думал о маленьком обувщике с хромой ножкой, который жил в нашем доме и умер здесь, и чьи инструменты его ожидали.

В те дни мы знали, что человек умирает только затем, чтобы переродиться. Я ни капли не сомневался, что, если инструменты маленького обувщика оставались на нашем чердаке — и его кожа, и его нитки, — он вернётся, чтобы продолжить своё дело. Крыша издала треск, гвоздь скрипнул в древесине — лежа в кровати, я знал, что маленький обувщик вернулся. Я зарывался поглубже в матрас и натягивал простыню на голову. Я засыпал.

Однажды утром я увидел возле кровати свои туфли с новёхонькими подошвами, сделанными из добротной блестящей кожи; стоптанные каблуки были заменены. Моя обувь стала, как новая.

— Кто сделал это? — закричал я, сбегая вниз по ступеням. — Мои туфли выглядят даже лучше, чем когда были новыми!