«А я только начал думать, что моя жизнь налаживается, — говорил в пустоту Даня, сидя на краю своей кровати. Его красные и мокрые глаза не выражали никаких эмоций. Его голос был тихим, опустошённым и отдавал хрипотцой. Было сложно говорить, но он не обращал внимание на лёгкую боль. Ему сейчас было совершенно на плевать. — Прости, тебя больше нет. Из-за меня нет. Я плохой друг. Прости… Я ужасный.»
Со стороны могло казаться, что он обращается в никуда, но на самом деле к Кириллу, который смотрел на него своими чёрными глазами. Раньше в них была хотя бы жизнь, а сейчас ничего. Просто дыры, поглощающие холодным одиночеством.
— Лучше бы вместо тебя умер я… Не смотри на меня, я и так себя ненавижу. Я… Должен был тебя спасти. Я должен был успеть. Я должен был…
Взбудораженный Миша, от которого несло табаком вместе с полицейскими резко ворвался в комнату, и также резко остановился на пороге, уставившись на бубнящего что-то себе под нос мальчишку. Его сердце сжалось от боли, в горле образовался комок. Смотреть на это было невыносимо.
— Может, мы в другое время с ним поговорим? — начала робко девушка в форме. — Худо этому мальчишке пришлось… Лучше его сейчас не тревожить.
В отличии от напарника ей не была безразлична судьба героев всей этой ужасной ситуации.
— У нас нет времени, — сказал мужичок, тыкает пальцем на наручные часы. — Возиться с ним я не хочу, и тебе не советую, так что пусть приходит в себя и побыстрее закон…
— Ему всего пятнадцать лет, не смейте так говорить, — рыкнул Миша, посмотрев суровым взглядом. — Дайте мне пять минут.
Полноватый полицейский оборвался на полу слове. Его щеки со шрамом вспыхнули красными красками. Ему стало стыдно за своё поведение, и чтобы как-то облегчить свои страдания, нет, не извинился, а нагло фыркнул, махая рукой, чтобы поторопился.
Больше ничего не говоря, дворецкий сел перед мальчишкой на корточки, накрыв чужую руку своей ладонью. Он молчал больше пол минуты, пока наконец-то не решился нарушить напряжённую тишину.
— Я не могу даже предоставить насколько тебе сейчас больно. Мне очень жаль. Я не хочу, чтобы ты это испытывал. Но ты… Ты не один. Слышишь? Я всегда буду рядом. И… И я понимаю тебя, Дань, — крепче сжал ладошку, надеясь, что тот его слышат. — Как бы нам больно не было. Как бы мы ни ненавидели себя. Мы должны… Нет. Мы обязаны оставаться сильным. Должны ради него… Чтобы все, кто к этому причастны, понесли наказание. Заслуженное наказание.
